– Не переживай, Луиза. Может, стоит попробовать преодолеть твой страх? Вилли нам в этом поможет.
Горничная покраснела и кивнула.
– Луиза, куда ты пропала? – Голос у кухарки был визгливый и громкий. – Кто будет за тебя кастрюли чистить?
Присев в реверансе и поклонившись хозяйке, Луиза побежала на зов. Элиза же сняла насквозь мокрый фартук и повесила на вбитый у двери крючок. Кто-то из слуг уже вылил воду из медной ванны и ополоснул ее. Оставалось только убрать на место жестянку с мылом. Когда Вилли подбежал к двери и лаем потребовал, чтобы его впустили, Элиза еще раз насухо вытерла его полотенцем. Короткая шерсть пса смешно торчала во все стороны. Элиза не смогла сдержать смех:
– И все-таки ты плохой пес!
Вилли, словно извиняясь, подпрыгнул и лизнул ее в лицо.
Элиза по служебной лестнице – чтобы не испортить ковер и не встретиться с отцом и его гостем – отвела пса к себе в спальню. Если ей суждено когда-нибудь еще раз увидеться с импозантным графом Гастингсом, то она предпочла бы предстать перед ним чистой, сухой… и во всех отношениях готовой к встрече. Следовало, пожалуй, придумать на всякий случай какое-нибудь остроумное замечание по поводу их первой встречи.
«Прошу прощения за то, что не лежу у ваших ног на этот раз, милорд». Элиза представляла, как безо всякого смущения, глядя в глаза лорду Гастингсу, произносит эту фразу и завершает ее чарующим смехом.
Нет, пожалуй, так она слишком уж живо напомнит ему о своем неуклюжем падении.
«Вилли шлет вам свои приветствия, милорд, а также заверения в том, что его манеры претерпели значительное улучшение по сравнению с теми, что он на днях продемонстрировал в вашем присутствии». Эту тираду следовало произнести с надрывом в голосе, чтобы таким образом дать понять, что именно пес во всем виноват.
А еще лучше сказать так: «Милорд, а не начать ли нам с чистого листа, забыв о том, как мой пес чуть на вас не набросился?»
Элиза захлопала ресницами, представляя, как в этот момент на нее смотрит импозантный лорд Гастингс и загадочно улыбается. Даже не улыбается, просто смотрит – пристально и чуть приподняв бровь. А в глазах его поблескивают насмешливые огоньки. И, конечно же, он не без тайного удовольствия вспоминает водевильную сцену их знакомства. Возможно, он сочтет нужным заметить, что без уродливого мокрого фартука она куда милее. И тогда Элиза ответит ему сдержанным поклоном и многозначительной улыбкой, давая понять, что отдает должное его галантности. Затем он – а почему бы и нет? – пригласит ее танцевать или, на худой конец, принесет ей лимонаду. И с этого момента они могли бы… стать друзьями.
«Да, Гастингс приходил к нам ужинать вчера». Теперь Элиза представляла, как говорит об этом подругам словно невзначай, словно не видит в том ничего особенного.
Но, увы, ничего подобного никогда не происходило и скорее всего никогда не произойдет. И нужно быть ужасно глупой и наивной, чтобы вообразить, будто она способна очаровать лорда Гастингса.
Элиза брезгливо поморщилась, глядя на свое отражение в зеркале.
– Мне бы следовало надеяться на то, что я больше никогда его не увижу, – сказала она, обращаясь к Вилли. – Он наверняка считает, что у меня с головой не все в порядке. И это из-за тебя…
Пес зевнул, потянулся и затрусил к своей лежанке в углу. Свернувшись калачиком, утомленный беготней и переживаниями, Вилли почти сразу же уснул. Элиза с умилением посмотрела на пса. Злиться на него у нее не хватало духу. Колокольчиком вызвав горничную, чтобы та помогла ей переодеться в сухое, Элиза мысленно поклялась, что больше не будет вспоминать о сегодняшнем красавце.
– Прошу прощения за пса, – сказал Кросс, прикрыв дверь своего кабинета. – У моей дочери слишком доброе сердце.
Хью кивнул, принимая извинения, и тут же заметил:
– Доброе сердце у женщины не может не вызывать восхищения.
– Согласен с вами, – сказал Кросс и, обойдя стол, предложил гостю сесть.
Хью опустился в кресло, которое показалось ему на удивление удобным. В этом кабинете даже не пахло Чиппендейлом – никакой вычурности; вся мебель была добротная, основательная, обитая мягчайшей кожей. Кабинет, как, впрочем, и весь остальной дом – по крайней мере, та его часть, которую Хью успел увидеть, – был обставлен так, чтобы и хозяевам, и гостям было удобно. Никакого слепого следования моде, никакой пошлости и безвкусицы, никаких попыток пустить пыль в глаза, но при этом все – самого лучшего качества. Если у Хью и оставались какие-то сомнения относительно финансового положения Кросса, то теперь, побывав у него в доме, он мог твердо заявить: Кросс богат, очень богат.
Со времени их странного разговора в «Веге» прошло больше двух недель. Хью не вспоминал о нем и, бывая в клубе, если и видел Кросса, то лишь издали. Продолжать знакомство с Кроссом Хью не собирался, хотя у Кросса, похоже, были иные планы. Но какие именно?.. Вот этого Хью никак не мог понять.
Хозяин предложил гостю выпить, но тот отказался. Налив себе и усевшись за стол, Кросс спросил:
– Как ваши дела, милорд?
– Я получил письмо от сэра Ричарда Несбита, – сказал Хью. – И в этом письме он любезно известил меня о том, что продал несколько долговых расписок, полученных от моего отца.
– Очень похоже на Несбита, – прокомментировал Кросс.
Граф пожал плечами; он-то считал Несбита отъявленным негодяем – хитрым, изворотливым и, возможно, нечистым на руку.
– Зачем вы выкупили у него долги моего отца? – спросил Хью напрямую.
– Потому что я посчитал такие инвестиции перспективными. – Кросс откинулся на спинку кресла.
– В самом деле? – Хью приподнял бровь. – О каких именно инвестициях идет речь?
Долговые расписки, которые до последнего времени хранил у себе Несбит, насчитывали лет пять. Отец тогда проигрался на скачках. Поставил три тысячи на жеребца, который в каждом заезде приходил последним. Хью считал эти долговые расписки недействительными, но Несбит все же хранил их до тех пор, пока Кросс не выкупил долг, надо полагать – за полную стоимость.
– Инвестиции – это вы, милорд, – с непринужденной улыбкой ответил Кросс. – Вы ведь приходитесь сыном своему отцу, не так ли?
– Но у Несбита не было законного права требовать с меня этот долг, – сквозь зубы процедил Хью. – То был долг чести моего отца, а его уже нет в живых.
– Вот досада! – Кросс изобразил огорчение. – Выходит, Несбит меня надул.
– Зачем вы их выкупили? – снова спросил Хью, не повышая голоса.
Кросс смотрел на него с ухмылкой.
– Вы знаете, как я сколотил состояние, лорд Гастингс?
Хью насторожился, а Кросс между тем продолжал:
– Игрой на бирже, милорд. Чертовски рискованный бизнес, но прибыльный.
– Насколько мне известно, биржевые маклеры покупают лишь тогда, когда видят возможность получить прибыль, – заметил Хью. – Чем рискованнее сделка, тем выше прибыль. Но шанс получить прибыль от долговых расписок Несбита – один к тысяче, не больше.
