– Ты довольно настырный человек! – возразила Ванесса. – Ступай в столовую ужинать. Чарли не придется сегодня вечером жаловаться на еду. В поместье Доутон отличный повар. Только проследи, чтобы слуга принес мне ужин сюда. Как только входишь в столовую, обычно забываешь обо всем на свете.
Монти ухмыльнулся.
– Я пока не жалуюсь на память.
– По-моему, ты слишком самонадеян, – заявила Ванесса и указала на дверь.
Монти коснулся ее все еще влажных после ванны волос и провел пальцем по подбородку.
– Хотел бы я сказать то же самое о тебе, но ты не отличаешься этим качеством. Ты просто сияешь чистотой, Несси, и, наверное, сама не знаешь, как хороша!
Ванесса почувствовала, что краснеет, и снова решительно указала Монти на дверь. Он усмехнулся, но направился к выходу. Сделав пару шагов, Монти остановился и повернулся, чтобы спросить:
– Значит, ты не придешь в столовую?
– Я не готова к встрече с матерью. И жду отчаянных выходок не с ее, а со своей стороны. Знаешь, я ненавижу свою мать и не собираюсь этого скрывать. Мне хочется сначала пообщаться с сестрами, пока родительница не настроила их против меня.
Монти открыл было дверь, но, подумав, снова закрыл ее.
– Я не могу уйти после таких признаний. Расскажи мне об отношениях в твоей семье!
– Нет, наши отношения – не твоя забота. Я просто объяснила тебе причину ярости, свидетелем которой ты, возможно, станешь, если я начну общаться с матерью. Но она постарается сгладить все неровности нашего общения. Моя мать – светская дама до мозга костей. Главное для нее – видимость, а не суть.
– Именно поэтому я настаиваю, что сегодня самое подходящее время сообщить ей о твоем возвращении, – промолвил Монти.
– Нет, я останусь здесь, – решительно заявила Ванесса.
Монти вышел в коридор, и Ванесса заперла за ним дверь на ключ. Ей хотелось спуститься и подслушать, что говорят за ужином. Однако в это время по дому сновало слишком много слуг. Ванесса боялась, что ее увидят и доложат о ней хозяйке дома.
Тем не менее искушение взяло верх, как только она вспомнила, что столовая примыкает к оранжерее, а в весенние и летние месяцы двери, ведущие туда, обычно оставались открытыми.
Ванессе было непросто пробраться незамеченной в зимний сад. Она пряталась в кабинете, пока не услышала, как ее родные и их гости перешли из гостиной в столовую. Несколько минут просторный холл был пуст, и Ванесса смогла пересечь его и проскользнуть в оранжерею.
В помещении, где росли экзотические растения, сейчас было темно, только через открытую дверь столовой падала дорожка света. Это было идеальное место для подслушивания и даже подсматривания. Рядом с дверью стояло дерево в кадке, за которым Ванесса могла прятаться.
Сначала она увидела Чарли. Он, конечно, на этот раз был не в обносках, а щеголял в полном блеске своего роскошного одеяния. Неужели Монти пошел на попятную, разрешив подопечному принарядиться в честь благополучно завершившегося путешествия? Сам Монти в это время как раз объяснял присутствующим, почему Чарли привык носить экстравагантную одежду, украшенную драгоценными камнями. Он давно уже придумал легенду о родителях юноши, пренебрегающих своими обязанностями и искупающих вину перед сыном богатыми подарками. Ванесса надеялась, сестры догадаются, что эти камни ненастоящие! Сегодня вечером Монти был одет по всей форме. В модном галстуке, с зачесанными назад волосами, он выглядел превосходно. У Ванессы перехватило дыхание, когда она рассматривала его, и она заставила себя сосредоточить внимание на сестрах.
На ее глаза навернулись слезы счастья, когда она наблюдала за ними. Как они выросли! В памяти Ванессы сохранился образ двух девчушек с пухлыми щечками, а сейчас близняшки превратились в юных красавиц, которых было трудно узнать. Но они так и остались похожими друг на друга как две капли воды. В детстве мать вплетала в волосы Лейлы белые ленты, а в волосы Эмили – розовые. Так она различала дочерей. Возможно, сестры Ванессы до сих пор носили ленты разного цвета.
– Значит, это будет ваш первый светский сезон? – задал вопрос Монти. – Мне жаль молодых джентльменов. Увидев двух одинаковых красавиц, они будут совершенно сбиты с толку.
Это был комплимент. Эмили хихикнула.
– Мы с нетерпением ждем начала сезона, – промолвила она.
– Это будет так интересно, – добавила Лейла.
– Сколько у вас сестер? – спросила Эмили.
Сидевшая во главе стола, спиной к оранжерее, Кэтлин мягко пожурила дочь:
– Ты же обещала не задавать вопросов, дорогая!
Обе девушки покраснели, как будто допустили ужасную оплошность. Ванесса знала, что сестры старались не сердить мать. Монти не ответил на безобидный вопрос Эмили. Ванесса пнула бы его ногой под столом, если бы сидела в столовой.
– У вас есть и третья дочь, судя по портрету… – неожиданно подал голос Чарли.
Ванесса не могла видеть стену, на которую он смотрел, но знала, о каком портрете шла речь. Его написали за год до ее отъезда. Ванесса сидела в кресле с двумя сестрами, устроившимися на подлокотниках по обе стороны от нее. Писавший девочек художник постоянно сердился, потому что они много смеялись и не могли усидеть на месте.
– А, вот она, в центре! – воскликнул Чарли, а потом задумчиво заметил: – Мне эта девочка кого-то напоминает.
– Это оттого, что она похожа на сестер и отличается от них только цветом волос, – прокомментировала Кэтлин.
– Она скоро вернется из Вест-Индии, ее чемоданы уже доставили в поместье, – взволнованно добавила Лейла.
Ванессу охватила паника при упоминании о Вест-Индии. Монти наверняка догадается, что она хранила секреты от собственной семьи! Девушка затаила дыхание, моля Бога, чтобы ее новый друг не заговорил о Шотландии. Но Монти молчал. Его выдавало лишь легкое смущение.
– Моя старшая дочь путешествовала в течение нескольких лет с отцом, – объяснила Кэтлин.
– Шесть лет – это больше чем несколько, мама, – упрекнула родительницу Эмили.
– Эмили! – одернула ее Кэтлин.
Но девушку уже было трудно остановить.
– Она даже не попрощалась с нами! И не прислала за это время ни одного письма!
– Ванесса добавляла к папиным письмам небольшие сообщения о себе, – напомнила Лейла.
– Правда? Но почему тогда они были написаны папиным почерком?
– Я вижу, вы еще не готовы к поездке в Лондон, – заметила Кэтлин тем спокойным тоном, которым всегда маскировала гнев. – Простите, лорд Монти.
– Вам не за что извиняться, – сказал Монти, пытаясь сгладить неловкость.
Ванесса заплакала и, выскользнув из оранжереи, побежала наверх. Она хотела писать письма сестренкам! Но каждый раз, когда Ванесса садилась за бумагу, у нее из глаз неудержимым потоком начинали литься слезы.
