Предание «Нихон сёки» о принятии буддизма может служить прекрасной иллюстрацией к нашим соображениям относительно расстановки социальных сил. В нем повествуется о том, как ван (правитель) Пэкче по имени Сонмён преподнес в 552 г. правителю Ямато Киммэй позолоченную статую Будды и другие предметы буддийского культа. Кроме того, посланец вана огласил послание Сонмёна, в котором, в частности, утверждалось, что вознесение молитв Будде обладает огромной магической силой («То, о чем молишься и чего желаешь, — достигается, как то задумано, и исполняется без изъятия»).
Далее «Нихон сёки» сообщает: «Выслушав до конца, государь Киммэй заплакал от радости и объявил свою волю посланцу: „Со времен давних и до дней нынешних Мы не слышали о таком удивительном Законе, как Закон Будды. Но Мы сами решить не можем“. Поэтому государь спросил у каждого из министров: „Ослепителен облик Будды, преподнесенного нам соседней страной на Западе. Такого у нас еще не было. Следует ли почитать его или нет?“ Сога-но Ооми Инамэ-но Сукунэ сказал: „Все соседние страны на Западе почитают его. И разве только одна страна — страна Урожайной Осени Ямато — может отвергать его?“ Мононобэ-но Мурадзи Окоси и Накатоми-но Мурадзи Камако совместно обратились к государю: „Правители Поднебесной во все времена — весной, летом, осенью и зимой — почитали 180 богов в святилищах Неба и Земли. Если же теперь станем заново почитать бога соседних стран, то боги нашей страны могут разгневаться“. Государь сказал: „Пусть статуя Будды будет дана желающему ее — Инамэ-но Сукунэ — и пуста он попробует почитать ее“».
В этом сюжете участвуют правитель Киммэй, а также представители трех наиболее влиятельных родов этого времени: Сога, Мононобэ и Накатоми. Киммэй, как мы видим, не принимает однозначного решения и по существу позволяет каждому из них сделать то, чего он желает. Мононобэ и Накатоми выступают против принятия буддизма, ибо ведут свою родословную от божеств синтоистского пантеона: Накатоми (жреческий род) — от Амэ-но Коянэ-но Микото, Мононобэ — от Ниги Хаяхи-но Микото. Что касается Сога, то они возводили свое происхождение к военачальнику Такэути-но Сукунэ, известному своими походами против «восточных варваров», т. е. личности вполне исторической и не подпадающей потому ни под одну из градаций официального государственного синтоизма. Именно этим обстоятельством было, по-видимому, вызвано желание Сога принять буддизм, который связывал судьбу человека по преимуществу с его собственными деяниями. Поскольку сохранение генеалогии в стойкой устной традиции не позволяло изменить происхождение, Сога попытались поднять престиж рода за счет принятия буддизма. При этом, как явствует из дальнейшего повествования «Нихон сёки», буддизм был осмыслен одновременно и в традиционной шкале ценностей (бог-Будда как «удзигами», т. е. как охранитель рода), а также и в категориях другой, более открытой системы: поскольку Сога не могли вывести свое происхождение непосредственно от Будды, то они почитали его не как прародителя, а «потому, что ему поклоняются во всех соседних странах на западе».
Вскоре после того, как Сога построили храм и стали поклоняться статуе Будды, в стране разразились болезни. Накатоми и Мононобэ признали за причину несчастья присутствие в Ямато чужестранного бога и статую Будды из родового храма Сога выбросили в канал Нанива.
Однако и потомки Сога-но Оми продолжали поклоняться Будде, что является свидетельством существования долговременной основы для обращения к буддизму. В 584 г. Сога-но Умако выстроил с восточной стороны своего дома буддийский храм, поместил туда статую Мироку (Майтрейя) и поселил там трех монахинь, предки которых переселились с материка. Тогда же выходец из Китая Сиба Датито обнаружил в пище, приготовленной для проведения торжественной службы, мощи Будды. Вера Умако и его сподвижников еще более укрепилась, и Умако воздвиг новый храм. Составители «Нихон сёки» придавали этим событиям настолько большое значение, что в хронике появляется такая запись: «Закон Будды ведет начало в Ямато с этих пор».
Борьба между Сога и Накатоми-Мононобэ продолжалась и в дальнейшем. После смерти «императора» Ё:мэй (587 г.) Сога-но Умако хотел поставить царем принца Оэ, который был сыном Бидацу от сестры Умако. Мононобэ-но Мория противопоставил ему принца Анахобэ — сына Бидацу от другой жены. Победу одержал род Сога: в 587 г. произошла битва между дружинами Сога и Мононобэ, закончившаяся поражением Мононобэ.
«Сога-но Умако подговаривал принцев и министров уничтожить Мононобэ-но Мория… Мононобэ составил войско, засел в своем доме и стал биться. Взобравшись на дерево эноки (железное дерево), он сыпал сверху стрелами, как дождем. Войска его были сильны и смелы. Войска принцев с министрами были трусливы и отступали трижды. В это время принц Сё:току-тайси находился позади войска. Он подумал и сказал так: „Мы не должны потерпеть поражение. Но если не принести обет, победы не видать“. Срубив лаковое дерево, он вырезал изображения четырех небесных правителей — ситэнно: (охраняющих мир от демонов, санскр. Дэвараджа). Поставив их на узел своей прически, он принес обет: „Если сейчас одержу победу над врагами, непременно построю храм Будды для четырех королей“. Сога-но Умако тоже принес обет. Принеся обет, они собрали войско и бросились в наступление. Там был человек по имени Томи-но Обито Итихи. Стрелою он сбил Мория с ветки и убил его детей. И тогда войска Мория были немедленно разбиты. Его воины переоделись и, делая вид, что они охотятся, рассеялись по равнине. Когда волнения утихли, в земле Сэццу воздвигли храм Ситэнно:дзи. Половина рабов Мория и его дом перешли к храму. 10 000 сиро земли были дарованы Томи-но Обито Итихи. Сога-но Оми во исполнение своего обета воздвиг храм Хо:ко:дзи в Ясука» («Нихон сёки»).
С этого времени положение Сога еще более упрочилось, и они фактически контролировали правящий род до середины VII в.
Механизмом такого контроля являлось целенаправленное создание генеалогического древа: дочери рода Сога выдавались замуж за представителей правящего рода, а дети, родившиеся от этих браков, впоследствии становились правителями. Главной же функцией действующего государя становилось отправление религиозных обрядов. «Император», таким образом, фактически являлся верховным жрецом синтоизма. Столь характерное для всей истории Японии разделение жреческих (правящий род) и управленческих функций (род, который поставлял правящему дому невест — сначала Сога, впоследствии — Фудзивара) просматривается уже с этого времени.
С макроисторической точки зрения этот принцип управления прослеживается на протяжении всей истории Японии вплоть до сегодняшнего дня. Так было и в эпоху военных правителей — сёгунов (1192–1867), такое же положение вещей существует и сегодня (согласно современной конституции Японии, император является «символом нации», а реальное управление сосредоточено в руках правительства и парламента). При этом исполнительно-законодательная власть (будь то сёгуны или же парламент с кабинетом министров) подлежит периодической ротации, в то время как один и тот же правящий род неизменно занимает престол на протяжении приблизительно полутора тысяч лет.
В период доминирования Сога, после того как скончался Бидацу и Мононобэ с Накатоми потерпели поражение, силы, препятствовавшие официальному признанию буддизма, оказались ослабленными. Увеличилось количество монахов, активизировалось строительство буддийских храмов. Главным из них считался Асука-дэра. В целом, согласно материалам раскопок и сведениям письменных источников, за период до правления Тэнти в Японии было построено 58 буддийских храмов. Почти все они размещались в непосредственной близости от резиденций правителей. Таким образом, можно считать, что распространение буддизма непосредственным образом зависело от настроений центральной власти.
