Раздел III
Период Нара
Общая характеристика периода.
Периодом Нара, в узком смысле этого понятия, называют то время, когда столицей Японии (Ямато, о соотношении этих названий см. главу «Ямато и Япония») была Нара (710–784). В политическом отношении это было время правления восьми государей и государынь.
Столица была перенесена в Хэйан в 794 г. В течение 10 лет, с 784 по 794 г., двор находился в Нагаока. Это десятилетие по всем своим социальным и культурным параметрам примыкает к Нара, и поэтому к периоду, когда Нара была официальной столицей, можно приплюсовать еще 10 лет, что обычно и делается.
Если же рассматривать период Нара как время продолжения начатых в VII в. реформ, которые ставили своей целью превращение Японии в «цивилизованное» (по дальневосточным меркам) государство, то тогда нижняя граница периода сдвигается к середине VII в., когда «реформы Тайка» начали проводиться в жизнь.
Весь этот период (а также начало Хэйан) японские историки называют «периодом государства, опирающегося на законы» (рицурё: кокка), поскольку именно к этому времени относится существование жестко централизованного государства во главе с «императором», большинство сторон функционирования которого определены однозначно заданными правилами или законами. Действия законодательных сводов, принятых в VIII в. (тексты кодексов VII в., о которых сообщает «Нихон сёки», не сохранились; возможно, что их и не существовало), никто формально не отменял вплоть до Мэйдзи. Предполагалось (во всяком случае, теоретически), что все остальные законы (принятые, скажем, при сёгунах) являются лишь некоторым дополнением к существовавшим в VIII в. И даже когда «императору», фактически лишенному сёгунами каких бы то ни было властных полномочий, приходилось жить во дворце с прохудившейся крышей, его придворный штат имел тот же самый, определенный законодательными сводами VIII в. набор должностей, что и в период Нара.
В самом общем виде период Нара можно определить как время формирования высокоцентрализованного государства по китайскому образцу (Танская империя). Прямое корейское влияние в этот период практически сходит на нет. Желание походить на Китай и быть равным ему видно во всех областях государственной жизни: официальной идеологии, структуре чиновничества, административном делении, надельной системе землепользования, письменной культуре, архитектуре, масштабных строительных проектах и т. д. Однако мощная местная политическая и культурная традиции с самого начала вносили весьма заметные коррективы во все мероприятия центральной власти. И в результате были сформированы государство и общество, которые отличались от китайского разительным образом. Реформаторы явно переоценили свои силы и недооценили степень культурных, социальных и экономических отличий Японии от Китая. И в конце Нара уже хорошо виден процесс упадка центральной власти, не сумевшей справиться с местничеством.
К началу VIII в. стратегический выбор китайской модели управления был совершен. И этот выбор ощущался, похоже, как не имеющий никакой альтернативы. Речь могла идти только об уточнении места тех или иных институтов в общегосударственной структуре. Отсюда и проистекает относительная эффективность работы государственного аппарата и его определенная независимость от многочисленных чисто политических (связанных в основном с порядком наследования) кризисов. Наиболее зримым доказательством этой эффективности может служить успешное претворение в жизнь ряда грандиозных проектов (строительство города Нара, гигантского храма То:дайдзи, разветвленной сети дорог и т. д.).
Косвенным свидетельством относительного спокойствия в стране может служить и равнинное размещение японской столицы, не обнесенной крепостными стенами. Отметим для сравнения, что во всех странах Корейского полуострова дворцы правителей непременно строили на возвышении ввиду постоянно ощущаемой угрозы со стороны конкурирующих государств, а в Китае непременным атрибутом городской архитектуры были крепостные стены. Вполне контрастным по отношению к Китаю выглядит и устройство японской армии. Если в Китае она подчинялась непосредственно центральным властям и концентрировалась в районе столицы, то в Японии основные воинские части были распределены по всей стране и находились в подчинении у управителей провинций.
Глава 9
Письменные источники по истории и культуре периода Нара
Период Нара является первым в истории Японии, для которого существует сравнительно удовлетворительная источниковедческая база: материалы официальной хроники «Сёку нихонги» дополняются данными законодательных сводов, комментариями и дополнениями к ним, описаниями провинций «Фудоки», материалами эпиграфики, различными документами текущего делопроизводства, генеалогическими списками «Синсэн сёдзироку», буддийскими сочинениями, поэтическими антологиями, археологическими свидетельствами и другими источниками информации.
Хроника «Сёку нихонги». «Сёку нихонги» («Продолжение анналов Японии», 797 г.) охватывает период с 697 по 791 г. Хроника составлялась в три этапа. Окончательный вид ей придали Фудзивара-но Цугутада (727–796) и Сугано-но Мамити (741–814).
Поскольку освоение письменной культурой времени мифа могло уже считаться к этому времени более или менее законченным и легитимность правящей династии была обоснована, то на смену мифологическо-летописным сводам приходит погодная хроника. По отношению к ней уже невозможно говорить о жанровой синкретичности прежних сводов. Историческая мысль окончательно выделяется в качестве самостоятельного жанра словесности. В «Сёку нихонги» мы уже почти не встречаем ярких («художественных») описаний характеров и поступков — им на смену приходит сухое изложение хрониста. Если «Кодзики» и «Нихон сёки» оказали серьезное влияние на все жанры словесности (поэзию, прозу и историографию), то непосредственное влияние «Сёку нихонги» ограничивается по преимуществу собственно исторической мыслью. В свою очередь и сама хроника «Сёку нихонги» испытывает влияние других жанров словесности в весьма малой степени.
В «Сёку нихонги» хронология (с точностью до дня) оказывается основным структурирующим принципом построения текста. Если для «Кодзики» и «Нихон сёки» одним из приоритетных начал можно считать нарративность (отдельные сообщении тяготеют к законченности сюжетов, и под одной датой редко помещаются разнохарактерные сведения, что, в частности, позволяет говорить о псевдохронологии сводов), то теперь в отчете за день может помещаться самая разнообразная информации, приращиваемая с течением времени. Событие предстает не как законченная данность, а как процесс.
Последовательное применение получают девизы правления, в соответствии с которыми и осуществляются датировки. Правитель считался «хозяином» времени. Такое понимание предполагало, что со смертью «императора» новая эра правления могла начинаться лишь с наступлением следующего после смерти года. У каждого отрезка времени мог быть только один «хозяин» — и им считался сам государь.
Показательно, что несколько позже, в конце Хэйан — начале Камакура, вместе с распространением буддийских по своему происхождению эсхатологических представлений наступление «конца времени» («конец Закона Будды» — маппо) стало связываться с истечением правления сотого императора в большей мере, нежели чем с конкретным годом, исчисленным в соответствии с буддийской эсхатологической концепцией. В настоящее время, однако, на троне находится уже 125-й (согласно официальной историографии) по счету император — Акихито.
