4. Определяющая роль синтоизма в структуре официальной идеологии определялась созданием самостоятельного органа — Палаты небесных и земных божеств (Дзингикан).
5. В отличие от Китая, в японское законодательство включена специальная глава, посвященная правилам поведения буддийских монахов («Со:нирё» — «Законы о монахах и монахинях»), что свидетельствует о большей роли буддизма в государственной жизни Японии (в Китае существовали законы, регулирующие деятельность буддийской церкви и даосских отшельников, но они не входили в основное законодательство).
6. В отличие от танского Китая, земельные наделы в Японии выделялись не только мужчинам, но и женщинам. Обладали они и правом наследования. Это было связано с тем, что в японском обществе положение женщины было выше, чем в китайском (в Японии никогда не существовало ничего подобного китайскому обычаю умерщвления новорожденных девочек). Это подтверждается как существованием многочисленных «императриц» в VIII в., так и часто практиковавшейся матрилокальностью. В аристократических и околоаристократических кругах рождение в семье девочки зачастую приветствовалось, поскольку давало потенциальную возможность выгодно выдать ее замуж и поднять собственный социальный престиж.
При рассмотрении японских законодательных сводов необходимо учитывать следующее обстоятельство. В Китае идеологический комплекс государственного управления обеспечивался двумя главными компонентами: законодательными сводами и ли (яп. рэй) — распространенной на все общество системой ритуалов, составлявших нерасторжимое единство с законодательными сводами. Более того, ли обладает более высоким культурным статусом. В Японии же ритуалы ли были частично инкорпорированы в тексты законодательных сводов и не имели самостоятельного значения (см. главу «Формирование государственной идеологии»).
Летопись «Сёку нихонги» и законодательные своды являются наиболее важными письменными источниками «комплексного» характера по истории и культуре VIII в. Однако, поскольку грамотность широко распространилась в высших слоях японского общества, существует немало и других свидетельств, которые привлекаются для уточнения, реконструкций и сопоставительного анализа.
Комментарии к законам.
По мере развития древнеяпонской государственности практическое применение статей законодательного свода сталкивалось с различными трудностями. Так, по мнению многих исследователей древнеяпонского права, краткость и лаконичность содержания большинства статей кодексов, а также изменявшиеся общественные реалии приводили порой к неадекватному толкованию отдельных статей. Это вызывало к жизни попытки разъяснять их «истинный» смысл.
Довольно быстро составление и комментирование законов превратилось в Японии в наследственное занятие (одна из ключевых характеристик традиционного японского социума вообще). Появились семьи, занимавшиеся «юриспруденцией» из поколения в поколение (мё:бо:ка). С установлением сёгуната в Камакура они переехали туда из Киото для создания по существу новой законодательной базы. Сравнительно безболезненно японские законники адаптировались и к европейскому законодательству после Мэйдзи. Таким образом, закон в Японии служил не только для консервации существующего положения, но и постоянно играл важную инструментальную роль в модернизации общества.
Толкование статей гражданского кодекса «Рё:-но гигэ» было составлено в 833 г. комиссией под руководством правого министра Киёвара-но Нацуно (782–837). Текст «Рё:-но гигэ» состоял из 10 свитков, которые в свою очередь подразделялись на 30 разделов. До наших дней полностью сохранились 28 разделов, а также фрагменты разделов XXII и XXIV. Значимость «Рё:-но гигэ» чрезвычайно велика, поскольку этот памятник является важнейшим источником для реконструкции различных аспектов политической, экономической, социальной и правовой истории Японии. Во-первых, материалы «Рё:-но гигэ» служат в наше время основным источником для реконструкции кодексов «Тайхо:рё:» и «Ё:ро:рё:», поскольку их оригиналы не сохранились. Во-вторых, «Рё:-но гигэ» содержит ценнейшие сведения о законодательстве и судопроизводстве в древней Японии. В-третьих, содержание «Рё:-но гигэ» позволяет выяснить, к каким сторонам политической жизни правящая элита Японии проявляла наибольший интерес, а какие стороны игнорировались. В-четвертых, изучение текста «Рё:-но гигэ» позволяет выявить, реализация каких положений «Тайхо:рё:» и «Ё:ро:рё» вошла в противоречие с местной историко-культурной традицией.
Еще одним важным источником по истории Японии нарского периода является «Рё:-но сю:гэ» («Собрание комментариев к законам рё:»). В отличие от «Рё:-но гигэ» этот сборник был составлен по частной инициативе. По одной версии, комментарии были составлены «знатоком законов» (мё:бо: хакасэ) Корэмунэ-но Наомото (859–930) между 877 и 886 гг. Существует также мнение, что текст «Рё:-но сю:гэ» составлялся несколькими авторами поэтапно и был окончательно завершен только к 920 г. Первоначально текст состоял из 50 свитков и 30 разделов, однако до нашею времени сохранилось только 35 свитков (23 раздела). Содержание «Ре:-но сю:гэ» по сравнению с «Рё:-но гигэ» гораздо шире, поскольку здесь содержатся более пространные комментарии. Если в «Рё:-но гигэ» присутствуют только два типа сообщений — текст соответствующей статьи закона и официальный комментарий к ней, то в «Рё:-но сю:гэ», помимо оригинального текста соответствующей статьи законодательного свода и официальных комментариев к ней (имеется в виду цитирование комментариев из «Рё:-но гигэ»), содержатся цитаты из более ранних источников (например, хроник «Сёку нихонги», «Нихон ко:ки» — «Поздние анналы Японии», «Сёку нихон ко:ки» — «Продолжение поздних анналов Японии» и др.), в том числе и таких, тексты которых больше нигде не сохранились. Из «Рё:-но сю:гэ» можно почерпнуть немало уникальной информации о политическом устройстве, экономической и социальной истории нарской Японии, а также о правах чиновничества и административной практике, о быте и культуре, о статусе буддийской общины и т. д. Как и «Рё:-но гигэ», «Рё:-но сю:гэ» является источником, позволяющим выяснить различные особенности процесса рецепции китайского права в древней Японии, а также характерные черты формирования собственно японской правовой традиции.
Дополнения к законам.
Как и в танском Китае, в древней Японии существовало четыре основных типа законодательных актов: основные законы (рё: и рицу), а также дополнения к ним (кяку и сики). В китайском кодексе «Тан лю дянь» (739 г.) различие между этими типами актов объясняется так: «Люй (яп. рицу) определяют преступления с указанием точных мер наказания; лин (яп. рё:) утверждают административную систему посредством создания образцов; кэ (яп. кяку) исправляют сделанное неправильно путем запрещения нарушений закона; ши (яп. сики) устанавливают нормы для ведения дел».
Получается, что если первые два типа законодательных актов (рё: и рицу) составляли каркас общегосударственной правовой системы, то два других типа юридических актов (кяку и сики), периодически объединяемые в сборники, являлись разновидностями административного законодательства, при помощи которых осуществлялось текущее правотворчество. При этом кяку вводились обычно в действие императорскими указами, а сики — распоряжениями Дадзё:кан. Что до функциональных различий между кяку и сики, то они состояли в следующем: кяку служили правилами для всех органов управления и были общеобязательными для всех чиновников (в этом смысле наказания за неповиновение кяку были достаточно суровыми); сики же являлись формой ведомственного законодательства, регулировали правила внутреннего распорядка внутри учреждений. Этими правилами должно было руководствоваться то или иное ведомство и его чиновники (в этом смысле перевод термина сики как «церемонии», закрепившийся в отечественной японистике, не совсем корректен). Иначе говоря, законодательство рё: и рицу имело общегосударственное значение, и его соблюдение было обязательным для всех слоев населения; кяку были нормативными актами, не отменяющими существующих долговременных установлений (рё:), но модифицировали его; сики же являлись служебными инструкциями.
