И в самом деле: как то и положено, к востоку от Нара протекала река, на юге находился пруд, за ним простиралась равнина, на западе город окаймляла широкая дорога, на севере возвышались горы, переходившие в холмы, непосредственно окружавшие столицу с трех сторон.
Высказываются, однако, соображения, связанные не только с геомантией (похоже, что геомантия могла больше влиять на выбор нового места, чем на покидание старого). Отмечается, например, что перенос столицы мог быть обусловлен ритуальными мотивами, связанными с голодом и болезнями, постигнувшими страну в правление Момму: в связи с этим правителю якобы требовалось сменить место своего обитания для избавления от скверны. Говорится и о том, что в связи с быстрым ростом чиновничества Фудзивара была уже мала для растущих потребностей государственного аппарата.
Нам, однако, все объяснения «практического» толка кажутся малоубедительными. Издержки по переносу столицы заведомо превосходят любые трудозатраты по ее расширению или же адаптации к тем или иным особенностям вмещающего ландшафта. Поэтому причины переноса столицы стоит искать, по нашему мнению, прежде всего в давней практике смены двором места своего пребывания (подробнее см. главу «Период Асука»).
Повторим: ранние правители Японии (Ямато) назывались обычно по местоположению своего дворца. До конца VII в. каждый новый правитель селился в новом дворце. Традиционное объяснение, заключающееся в том, что это было вызвано желанием избегнуть ритуального загрязнения, проистекающего из смерти прошлого правителя, вряд ли можно признать обоснованным. В таком случае мы бы наверняка встречались хотя бы со следами подобного обычая и на других социальных уровнях, чего, однако, не обнаруживается. Объяснение, вероятно, лежит в другой плоскости. А именно: взойдя на трон («наследовав небесному солнцу», как определялся этот акт), государь становился обладателем некоей божественной сущности и получал право сказать о себе «каму-нагара», т. е. «неся в себе божественное». Поскольку же непременным предикатом любого синтоистского божества является топоним (его мистическая власть распространяется только на ту территорию, где оно «обитает»), то и легитимизация правителя происходила, в частности, через строительство нового дворца в новом место, что являлось частью акта космического обновления.
Кроме того, необходимо учитывать и другое обстоятельство. Известная нам хронология раннеяпонских правителей носит легендарный характер, видимо, вплоть до середины VI в. Само японское общество не выработало абсолютной временной шкалы, основанием которой служило бы время. До середины V в. не укоренилась (во всяком случае, повсеместно) и китайская концепция времени (60-летний цикл, девизы правления «императоров»). Поэтому счет последовательности правлений осуществлялся исходя из географического кода — как последовательность смены дворцов. Подобное обозначение выражалось как: «при государе, правившем из дворца N». Стоит также отметить, что «топонимические» имена правителей являются их посмертными именами (возможно — табуированными при жизни, но обнародуемыми после смерти). Их прижизненное обнародование делало бы их обладателей беззащитными перед лицом потенциальных врагов, способных навести на них магическую порчу. Поэтому при жизни государей они именовали себя как «дочь Ямато», «сын Ямато, что правит страной великой восьми островов», «Мы» и т. п.
Так или иначе, но Нара вновь стала единственным «настоящим» городом своего времени (после переезда двора в новую столицу Фудзивара опустевает, использовавшийся там строительный материал применяется при возведении Нара).
Строительство Нара.
При строительстве Нара ведущую роль играл Саканоуо-но Имики Осикума, представитель ответвления рода давних иммигрантов из Китая Ямато-но Ая (другие представители этого рода — Аратаи-но Атаи Хирабу и Фуми-но Атаи Агата — были главными строителями дворца Ко:току в Нанива и храма Кудара-дэра при Дзё:мэй).
Возведение в короткий срок грандиозного по тем временам города потребовало мобилизации огромных людских ресурсов. Если в V–VI вв. основным видом общественных работ было строительство курганов, то в начале VIII в. напряжения всех сил страны потребовало возведение столицы.
Строительство осуществлялось крестьянами, мобилизованными для несения трудовой повинности (каждые 50 дворов предоставляли двух мужчин, менявшихся каждые три года). Судя по всему, их жизнеобеспечение находилось на вполне приличном уровне, но тяжелый труд, оторванность от родного дома приводили к тому, что многие из них бежали из столицы. Для их поимки было учреждено «временное военное ведомство».
«Государыня [Гэммэй] рекла: „В последнее время доходит до нашего слуха, что люди из разных провинций, отправляющие трудовую повинность, изнемогают на строительстве столицы и во множестве ударяются в бега. Несмотря на запреты, остановить их не удастся. Ограда дворца еще не готова, охраны недостаточно. Повелеваю поставить войска лагерем и усилить охрану складов с оружием“» («Сёку нихонги», 711 г.).
Максимальный перепад высот на территории Нара составлял в то время 25 м. Срытию подлежало 4 млн. куб. м. всхолмленной местности, засыпке — 800 тысяч куб. м. (земля переносилась в корзинах и перевозилась тачками). Расчеты показывают, что только для проведения этой стадии предварительных работ потребовалось около 1 млн. человеко-дней. Для постройки же дворцового комплекса, строительство которого заняло приблизительно 2 года, было необходимо около 2 200 000 человеко-дней. Для строительных работ в остальной части столицы объем трудозатрат оценивается как в двадцать раз больший. Считается, что на строительстве столицы было единовременно занято более 10 тысяч человек.
Дворцовый комплекс состоял из нескольких сотен строений. Объем дерева, необходимого для их возведения, оценивается в 75 тысяч куб. м., а количество черепицы — в несколько миллионов штук. Для ее изготовления в горах, непосредственно прилегающих к Нара, были устроены казенные заводы. Кроме того, работали также мастерские по производству стекла, лаковых, медных и железных изделий.
При строительстве столицы было разрушено множество курганов и захоронений. В специальном распоряжении оговаривалось, что при вскрытии захоронений останки не должны разбрасываться как попало, но им должны быть совершены соответствующие приношения.
Период Нара наследует традицию масштабных общественных работ от времени строительства курганов. Однако, пожалуй, это было последнее проявление японского «комплекса гигантомании», свойственного централизованным государствам древности. Начиная с Хэйан культуроформы (за некоторыми исключениями) начинают проявлять себя во все более мелких объемах.
Население.
В столице и ее ближайших пригородах проживало, по разным оценкам, от 100 до 200 тысяч человек: около 7 тысяч чиновников, ремесленники, дворовые люди, монахи, крестьяне, торговцы. Помимо них город наводняли люди, командированные из провинции, — чиновники, а также крестьяне, прибывшие сюда с податями и налогами, для проведения строительных работ (3 года) и охраны столицы (1 год).
Каждый человек в тогдашней Японии должен был быть внесен в подворные списки. Высшее чиновничество было «прописано» в столице. Что касается низкоранговых чиновников, то в самой столице их было зарегистрировано всего около 15 %. Это означает, что большую часть года такие чиновники были разлучены со своей семьей.
