Обряды жизненного цикла.
В древнем обществе (точно так же, как и в современном) существуют четыре основных обряда жизненного цикла, связанных с рождением, совершеннолетием, браком и смертью.
В нарской Японии основным (во всяком случае, из известных нам) обрядом, относящимся к рождению ребенка, было захоронение последа. Его закапывали либо возле входа в жилище, либо определяли благоприятное место при помощи гадания. Хотя высказываются мнения относительно происхождения этого обычая еще в период яёй, в VIII в. этот обряд проводился согласно китайским установлениям. Захоронение последа осуществлялось в керамическом сосуде. Вместе с ним в этот сосуд вкладывали пять монет, кисть и тушь — символы успешной чиновничьей карьеры. Кроме того, пять монет рассматривались в даосской традиции как приношение богам четырех сторон света и богу центра.
Достижение совершеннолетия включало в себя две стадии: наступление брачного возраста и наступление возраста, когда становится возможным обладание правами и отправление обязанностей, связанных с деятельностью государства.
Законодательными кодексами минимальный возраст вступления в брак определялся в 13 (для девушек) и 15 (для юношей) лет. Обряд совершеннолетия (гэмпуку) сопровождался изменением прически и переходом на «взрослый» головной убор. «Государственная» функция человека — новое явление, связанное сформированием централизованной государственной организации. Оно материализуется в праве на земельный надел (начиная с шестилетнего возраста) с одновременной регистрацией в подворных списках. Полностью взрослым человек становился в 21 год, когда получал обязанность/право платить налоги и отправлять трудовую повинность. Возраст начала чиновничьей службы также определялся в 21 год.
Законодательство Японии относительно брачных отношений почти полностью соответствует строгим нормам Танского права, вдохновленного моральными нормами конфуцианства. Однако практически все исследователи единодушны в том, что эти статьи кодекса практически не «работали», поскольку разница в моральных представлениях и обычаях между Китаем и Японией была чересчур велика.
Наши сведения относительно реально бытовавших брачных отношений в нарской Японии ограничиваются по преимуществу высшими придворными слоями. Судя по всему, брачные отношения в их среде отличались большой степенью «свободы». В первую очередь это относится к императорам, обладавшим, помимо «главной жены» (императрицы), тремя санкционированными законом «младшими женами» (на деле количество брачных партнерш могло быть и больше). То есть брачные отношения императора можно определить как полигинические. Главной «общественной» функцией такого рода брака в древнейшее время является увеличение численности (а вместе с этим и определяемой ею влиятельности) рода, а также установление максимально возможного количества родственных связей с тем, чтобы осуществлять контроль над родами, которые предоставляют невест. Эта традиция обладает большой инерцией (так, у императора Сага, 809–823, было около 50 детей), что приводило к безграничному разрастанию правящего рода, увеличению аристократического слоя. В значительной своей части он был обречен на непроизводительное существование, поскольку даже в разбухающем государственном аппарате для многих аристократов (и даже членов правящего рода) не хватало должностей. Однако их материальное обеспечение должно было находиться на предписанном законодательством уровне, что, безусловно, подрывало состояние государственных финансов.
Кроме того, первоначальный смысл полигинического брака императора превращался в свою противоположность и еще в одном смысле. Существовали роды, которые пытались использовать установление брачных связей уже для контроля над самим императорским родом. Как уже указывалось, в древней Японии существовал обычай авункулата: главная жена императора поставляется постоянным родом-партнером, глава которого имеет огромное влияние на сыновей от брака его дочери и члена императорскою рода. Как известно из этнографических данных, обычно авункулат сопровождается переходом ребенка в семью матрилинейного дяди (разновидность обычая, известного как «воспитательство» или «аталычество»). Нечто подобное этому обычаю было распространено и в древней Японии.
Мы не знаем, каким образом принимались решения относительно супруги и младших жен государя, однако не подлежит сомнению, что основным критерием отбора должен был являться политический.
Брачные отношения среди высшей аристократии моделировались похожим образом. Глава рода или клана обладал как «главной» женой, так и некоторым количеством «наложниц».
Практически всегда заключению брака предшествовала стадия ухаживания (мужчина посещал дом женщины), которое, в случае обоюдного согласия, заканчивалось физическим соединением (в Китае добрачная связь квалифицировалась как преступление). Именно на этой стадии сочинялось множество стихов, часть из которых вошла затем в поэтические антологии (в том числе и в «Манъё:сю:»). При этом партнеров у каждого из них могло быть несколько. Формальных требований к заключению брака, как это явствует из хэйанской литературы, было три: подарки невесте (именно невесте, а не ее семье, что говорит о достаточно большой самостоятельности женщины), церемониальное угощение (устраивалось в доме невесты после проведения там женихом трех ночей) с вкушением рисовых лепешек (моти), устное согласие родителей. Судя по всему, никакой письменной регистрации такого «брака» не проводилось, т. е. брачные отношения строились в соответствии с обычным правом.
После заключения брачных уз муж и жена какое-то время проживали раздельно: обязанностью мужа было периодическое посещение жены по ночам. Хотя законодательство резко ограничивало возможности жены по разводу, но, вероятно, эта китайская установка на ограничение прав женщины входила в открытое противоречие с реально существовавшими нормами обычного права, и потому комментарий к законодательству разрешает развод в случае непосещения мужем жены в течение трех месяцев.
По сравнению с Китаем женщина в Японии обладала намного большими правами. Это, в частности, находит свое выражение в том, что в Японии (в отличие от Китая) женщины обладали придворными рангами (хотя сфера их применении и была ограничена дамами, служившими непосредственно при дворе). Причем на такой ранг (с соответствующим материальным обеспечением) имели право как незамужние, так и замужние женщины. Социальный статус последних с замужеством не менялся. Именно достаточно высоким и самостоятельным статусом женщин объясняется та значительная роль, которую сыграли женщины-императрицы в политической истории Японии VIII в., в чем можно видеть рудименты дореформенных традиций. Однако с течением времени под влиянием китайской в своей основе системы воспроизводства слоя управляющих-чиновников положение женщины становится существенно более отстраненным от принятия решений, поскольку на женщин не распространялась концепция «теневых рангов» и они не имели доступа в школы чиновников.
Обычно супруги начинали совместное проживание (строили собственный дом) после рождения ребенка (хотя это и не было обязательным). При этом они обычно селились на земельном участке жены или же на новом участке. Бывало, что они занимали дом родителей жены, а ее родители отселялись (в основном это практиковалось по отношению к старшей дочери, хотя существуют и исключения из этого правила). Проживание на одном участке (в одном доме) замужних сестер не возбранялось. Что касается мужчин, то не допускалось совместного проживания родителей и женатых сыновей, а также женатых братьев на одном участке. Таким образом, брак в древней Японии имеет сильно выраженную матрилокальную окраску. Случаи переезда жены ограничиваются перемещением на родину мужа (одновременно со строительством там нового жилища), что, безусловно, является одной из разновидностей патрилокальности.
