Каждый из супругов обладал своей долей в имуществе, наследуемой (получаемой) ими от отца и матери отдельно. Зафиксировано немало случаев, когда имущество жены (земля, рабы) превышало имущество мужа, причем она обладала правом распоряжения им (продажа, завещание). Однако условием реализации этого права (точно так же, как и в случае с мужчинами) было согласие кровных родственников. При заключении брака жена не меняла своей фамилии, т. е. фактически продолжала быть членом своего прежнего рода. Вместе с тем не следует забывать, что документы содержат и факты совместного супружеского управления собственностью. Получается, таким образом, что не существовало единой модели управления собственностью — очень многое определялось конкретными жизненными обстоятельствами.
После заключения брака муж обладал большой свободой. Он мог посещать и других женщин, причем, судя по всему, это не подвергалось общественному осуждению. Дети от таких связей воспитывались, как правило, в доме матери, но получали фамилию отца (данный случай можно рассматривать как разновидность «воспитательства»).
Процесс «развода» был также достаточно простым. Фактически в Японии не существовало моногамного брака. Брак этого времени был «парным», т. е. заключавшимся на определенное время. В связи с этим не существовало и понятия «внебрачные дети». Все потомки реально обладали приблизительно одинаковыми правами. Так, например, Агатаинукаи-но Митиё сначала была «замужем» за принцем Мину, потом — за Фудзивара-но Фухито. Сын от ее первого брака, принц Кадзураки (известный впоследствии как Татибана-но Мороэ), был главным царедворцем при Сё:му, а рожденная от Фухито дочь Ко:мё: стала супругой Сё:му и играла очень активную роль в придворной жизни.
В древней Японии не существовало экзогамии в строгом смысле этого слова. Браки между представителями одного рода (Фудзивара, Оотомо) были вполне обычны. Браки между единокровными братьями и сестрами от одного отца, но разных матерей фиксируются достаточно часто. Тенденция внутриродовых браков обычно объясняется нежеланием дробления собственности, принадлежащей роду, поскольку каждый член этого рода (включая женщин) имел свою долю в этой собственности.
В то же самое время браки между единоутробными (от одной матери, но разных отцов) братьями и сестрами строго запрещались. Табуирование некоторых видов браков между родственниками провозглашается в молитвословии (норито), исполнявшемся по случаю ритуала «великого очищения» (оохараэ), который отравлялся в последние дни 6-й и 12-й лун. Среди «земных преступлений» там фигурируют запрет на связи с собственной матерью и дочерьми, с матерью жены и ее дочерьми от другого отца.
В VIII в. существовали самые разные способы погребения. Это было связано с реальным сосуществованием различных культурных традиций: местной (синтоистской), буддийской и китайской (представляла собой амальгаму из конфуцианских и даосских представлений).
Трупосожжение по буддийскому обряду, видимо, начало практиковаться с конца VI — начала VII в. Первое письменное свидетельство относится к 700 г., когда был кремирован монах До:сё:. Кремация императоров начинается с 702 г. (Дзито:). Ее прах, находящийся в урне, был захоронен в том же самом кургане, что и ее супруг Тэмму, похороненный в гробу (наличие других подобных подзахоронений подтверждается археологически). Известно, что после Дзито: кремации подверглись Момму, Гэммэй и Гэнсё:. Следует, однако, помнить, что кремированию Дзито: все-таки предшествовали синтоистские ритуалы во временной усыпальнице могари-но мия, продолжавшиеся целый год. Эта же модель похорон (могари-но мия + кремация) использовалась и в случае с последующими государями: Момму (период временного захоронения составлял полгода), Гэммэй (7 дней). Их похороны сопровождались пышными службами в буддийских храмах. Таким образом, можно говорить о том, что срок нахождения тела покойного в могари-но мия сокращался. Имеет тенденцию к упрощению и синтоистский элемент похоронного обряда (оплакивание, провозглашение эпитафий, ритуальные песни и танцы). Самым консервативным элементом синтоистского обряда погребения оказалось присвоение многосоставного посмертного имени «японского типа» (прослеживается до государя Дзюнна, скончавшегося в 840 г.). Распространение кремации наблюдается также и среди других социальных страт. Однако переход к кремации происходит далеко не сразу. Известно, например, что даже такой ревнитель учения Будды, каковым был Сё:му, не был кремирован.
Кремации подвергались не только японские правители, но также и аристократы. Были кремированы такие высокопоставленные особы, как Фудзивара-но Фухито, его сын Мутимаро, дочь Мияко. Для некоторых случаев обязательность кремирования была закреплена законодательно. Так, должны были быть кремированы умершие вне пределов своих родных мест воины, мобилизованные для несения трудовой повинности, командированные чиновники. При этом предписывалось, что только урны с прахом лиц высокого социального статуса могли быть отправляемы на родину для окончательного захоронения.
Буддийские этические представления о загробном существовании (когда каждому положено место в раю или аду в зависимости от его прижизненных деяний) постепенно вытесняли синтоистские (любой человек является объектом поклонения вне зависимости от степени добродетельности). Поэтому и похоронный обряд, и конкретные формы его осуществления также стали постепенно переходить в компетенцию буддийских священников. Синтоистские же жрецы отвечали за проведение ритуалов, связанных, по преимуществу, не с концом какого-то отрезка времени, а с его началом (рождение ребенка, совершеннолетие, свадьба, восхождение на престол). Такое же разделение функций между двумя религиями характерно и для современной Японии (кремация сейчас закреплена и законодательно из-за соображений экономии территории). Поэтому в японском народе шутливо поговаривают, что в этой стране нет предприятий более стабильных, чем буддийские храмы, ибо именно они являются организаторами похорон.
Обитатели Нара существовали в условиях реальной поликультурности. Сосуществование разных культурных традиций, возможно, лучше всего может быть проиллюстрировано на примере захоронения Ооно Ясумаро, составителя «Кодзики».
Это погребение было обнаружено в 1979 г. на горе Такамадо (неподалеку от Нара). В этом районе располагается довольно много захоронений императоров и аристократов. В расположении и устройстве погребения Ясумаро можно усмотреть идеи, свойственные синтоизму, буддизму и даосизму. Во-первых, тело Ясумаро было подвергнуто кремированию (буддизм). Расположение могилы на склоне холма и предание кремированных останков земле в деревянном гробу (а не в погребальной урне) следует отнести к принадлежности синтоистского погребального комплекса. Наличие в погребении медной таблички (с указанием местожительства, ранга, имени, даты смерти и похорон), которая ориентирована в направлении севера и повернута своей лицевой стороной к земле, свидетельствует, по авторитетному мнению Вада Ацуму, о том, что адресатом этой надписи было даосское божество земли, ведающее делами потустороннего мира. Расположение могилы на южном склоне горы говорит об ориентированности захоронения в соответствии с представлениями китайской геомантии. Согласно надписи на табличке, между днем смерти и днем похорон прошло 5 месяцев, т. е., по всей вероятности, это время было посвящено оплакиванию покойного по синтоистской модели погребения в могари-но мия.
