Государство представляет собой систему с обязательной обратной связью. Поэтому нельзя забывать и о том, что значительная часть документов, продуцируемых двором, представляла собой распоряжения, требующие ответа от Управлений провинций, которые выступали непосредственным партнером центра по коммуникативному процессу и где концентрировалась основная информация, туда посылаемая (штаты Управлений уездов не предусматривали специальной должности переписчика, функции которого выполняли другие чиновники; не было переписчиков и на уровне сел).
Хорошо отлаженная система подготовки чиновников в государственных школах производила достаточно большое количество грамотных людей. Судя по всему, их количество даже превышало потребности государственного аппарата. В 758 г. срок службы переписчиков в провинциях был даже сокращен с шести лет до четырех на том основании, что, как свидетельствует «Сёку нихонги», «количество желающих [занять должность переписчика] велико, а количество мест — мало».
Согласно законодательным сводам, все провинции делились на четыре категории: «большие», «верхние», «средние» и «нижние». Если оценить количество провинций на момент составления «Тайхо: рицурё» в начале VIII в., то получим цифру в 61 провинцию. Во времена «Энгисики» их число достигло 68.
Количество переписчиков в каждой из провинций составляло, согласно законодательным установлениям VIII в., три человека (т. е. первоначально предполагалось, что независимо от ранга провинции количество производимой там информации будет более или менее одинаковым). Кроме того, в провинции Тикудзэн находилось Главное управление по делам Сайкайдо: (9 провинций на юго-западе страны: Тикудзэн, Тикуго, Будзэн, Бунго, Хидзэн, Хиго, Хюга, Оосуми, Сацума, Ики, Цусима). С учетом этого получается, что, помимо столицы, в провинциях находилось 203 переписчика, что сопоставимо с количеством переписчиков в Нара, но несколько превышает его. По всей вероятности, это свидетельствует о том, что количество информации, вырабатываемой в провинции, приблизительно соответствовало ее объему в центре.
Количество переписчиков изменялось несколько раз на протяжении VIII в. Довольно быстро стало ясно, что количество работы в разных провинциях — различно. В 724 г. «большим» провинциям было предписано иметь четырех переписчиков, «верхним» — трех, «средним» и «малым» — по два. В 766 г. было заявлено, что имеется достаточно большое количество компетентных специалистов, но штатное расписание не позволяет увеличить их число. В связи с этим в каждой провинции число писцов было увеличено на два. Однако в 779 г. штат писцов подвергся некоторому сокращению и стал составлять пять, четыре, три и два для соответствующих категорий провинций. Это было окончательное решение, и количество провинциальных писцов по «Энгисики» совпадаете данными указа 779 г. При этом сведений по Дадзайфу не приводится — по всей вероятности, в связи с фактической утерей юго-западом своего особого статуса. Таким образом, в 68 провинциях имелось 256 переписчиков, что значительно уступает на сей раз их количеству в столице.
Получается, что при общем увеличении количества переписчиков как в центре, так и на местах их число намного больше увеличилось в столице (256,6 %), чем в провинциях (126,1 %). Из этого можно заключить, что и основной прирост письменной информации происходил в самой столице (главным образом за счет увеличения документации, относящейся к непосредственному обслуживанию персоны государя, его семьи и двора). Достаточно трудно определить, где кончаются церемониальные функции правителя и вступают в силу чисто физиологические потребности, но в любом случае функции тех учреждений, которые имели отношение к государю и его семье, показывают, что увеличение переписчиков в них не может говорить о возросшем влиянии императора.
Штат переписчиков Министерства государева дворца (Кунайсё:) увеличился с 10 до 68 (680 %) человек — самое большое увеличение среди всех ведомств. Штат переписчиков Дзингикан увеличился с 0 до 4 человек, — с 10 до 11 (110 %), Сабэнкан и Убэнкан с 10 до 18 (180 %), Тю:мусё: с 20 до 72 (360 %), Сикибусё: — с 26 до 28 (107,7 %), Дзибусё: — с 14 до 22 (157 %), Мимбусё: — с 20 до 38 (190 %), Хё:бусё:77–10 до 25 (250 %), Гё:бусё: — с 10 до 16 (160 %), Оокурасё: — с 6 до 24 человек (400 %). Если же учесть штаты переписчиков дворца государыни и престолонаследника (всего 22 человека), то окажется, что документированием жизни и потребностей государя и его ближайшего окружения занималось бо́льшее количество людей, чем в любом другом ведомстве, которое занималось «общенациональными» проблемами.
Информация, грамотность, культура, общество.
В дальнейшем, когда столица была перенесена в Хэйан, все больше и больше информации производилось в самой столице. Но, одновременно, все больше информации потреблялось там же. Другими словами, источник информации и ее получатель находились в Хэйан или же ближайших окрестностях. Это утверждение, безусловно, является некоторым преувеличением, но, с другой стороны, эта же закономерность «пространственного сжатия» видна в самых разных областях жизни социума, культуры вообще.
Отправка посольств в танский Китай, Силла, Бохай была прекращена. Дорожная инфраструктура приходит в упадок. Поступление налогов ухудшается. Аристократические обитатели столицы редко покидают ее пределы. Их поэтические и прозаические произведения однозначно свидетельствуют, что они предпочитали уютные покои своих усадеб приключениям в открытом пространстве. В отличие от времени Нара, они становятся «близоруки» — они не видели (не хотели видеть), что происходит за пределами дома, стенами дворца, границами Хэйан. Социальное пространство также становится крайне ограниченным, и новые элементы не допускаются в тот несколько душноватый мир аристократов, где и принимались основные решения относительно судьбы государства.
Концентрация информации в столице была важнейшим условием формирования блестящей аристократической культуры, однако страна, провинции, уезды и села все больше выходили из-под контроля центра. В период Хэйан организация высокоцентрализованного государства предыдущего периода приходит в упадок — большинство начинаний правителей Нара не находит своего продолжения. Наши данные относительно информационных и коммуникативных процессов показывают, что институты «государства рицурё» превратились в политическую (говоря шире — культурную) систему без обратной связи. А такие образования, как это известно из общей теории систем, обречены на распад, что и произошло с этим государством вместе с приходом к власти сословия самураев.
Несмотря на довольно широкое распространение письменности в рамках «государства рицурё» и унаследованный от Китая пиетет перед грамотностью, сама идея о том, что мудрость и знания могут сами по себе послужить основанием для вертикальной мобильности, в Японии широкого распространения не получила. Японское общество оказалось намного более закрытым, чем китайское, и система конкурсных экзаменов на занятие чиновничьей должности никогда не имела там серьезного значения, ибо основным социально значимым параметром всегда оставалось происхождение. Выпускники столичной школы чиновников в течение многих лет после успешной сдачи экзаменов находились «в услужении» у принцев и не получали придворного ранга. Обычным делом было присвоение им младшей степени 6-го ранга после тридцати лет беспорочной службы. Если в Китае наследники сановника 1-го ранга получали по достижении совершеннолетия младшую степень 7-го ранга, то в Японии — младшую степень 5-го ранга, т. е. могли немедленно рассчитывать на занятие должности при дворе. Японская культура практически не знает фигуры мудреца, порожденного социальными низами, — одним из основных условий наличия такой мудрости является аристократическое происхождение.
