Если до Тэмму правители Японии обращались к буддизму лишь спорадически, то начиная с его правления можно говорить о постоянно возрастающей роли буддизма в жизни двора. Учащаются сообщения о пожаловании буддийским храмам земельных наделов и крестьянских дворов, а при дворе государя неоднократно проводятся буддийские церемонии. Тэмму даже издал указ, согласно которому «во всех домах всех провинций» надлежало иметь буддийский алтарь и сутры. Буддийский ритуал кремации постепенно начинает вытеснять синтоистский обычай предания земле.
Постепенное изменение похоронного обряда является свидетельством не просто обращения к буддийскому ритуалу, но знаменует собой и важные изменения в самой картине мира. Поскольку синтоизм не связывал посмертную судьбу человека с его прижизненными деяниями (со своей смертью практически в любом случае он становится объектом поклонения со стороны своих потомков). Вместе с распространением буддийских этических представлений, согласно которым посмертный путь каждого человека в рай или ад определяется тем, какие он совершил благодеяния и грехи, утрачивал актуальность и весь синтоистский комплекс, связанный с похоронами.
Государственное покровительство буддизму продолжается и нарскими правителями. В Фудзивара находились четыре «государственных храма» (квалифицировались как «большие») — Дайандзи, Якусидзи, Хо:ко:дзи (известен ранее как Асука-дэра или же Ганго:дзи) и Кавара-дэра (Гуфукудзи). Первые три были перенесены в новую столицу Нара при ее строительстве. Место же Кавара-дэра занял также перенесенный из прежней столицы Фудзивара родовой буддийский храм (удзидэра) рода Фудзивара — Ко:фукудзи, который занимал огромную территорию и которому, как и трем другим, была пожалована тысяча крестьянских дворов. Кроме того, и несколько других влиятельных родов решили переехать в Нара вместе со своими храмами. Точно известно, что среди них были род Ки (его храм назывался Кинодэра или Рэндзё:дзи) и Кадзураки (Кадзураки-дэра). Были и роды, которые строили свои родовые буддийские храмы в Нара впервые в своей истории (например, Сугавара и Саэки). Поскольку за день до смерти Фудзивара-но Фухито (720 г.) был издан указ, предписывающий провести службу в 48 столичных храмах для избавления его от недуга, то получается, что всего через десять лет после переезда двора в Нара буддийских храмов находилось там никак не меньше указанного в хронике количества.
На уровне официального летописания VIII в. функция буддизма как охранителя государства выходит на первый план — в «Сёку нихонги» содержится более двух десятков государевых указов, превозносящих магические свойства буддийской молитвы, которая способна устранить угрозы государю и его государству (в случае заговоров и мятежей). Принятие монашества отрекшимися от престола (Сё:му) и даже действующими государями (Ко:кэн), а также погребальный ритуал трупосожжения уже ни у кого не вызывали удивления.
Правители VIII в. уделяли повышенное внимание строительству буддийских храмов не только в самой Нара, но и в провинции. Особенно активным в этом отношении был Сё:му, который называл себя «рабом Трех Сокровищ» (т. е. Будды, дхармы и общины; часто под этим термином понималось буддийское вероучение в целом). Именно в его правление в 742 г. началось строительство своеобразной магическо-информационной буддийской сети — «провинциальных храмов» (кокубундзи) — в каждой из провинций предписывалось построить мужской (20 монахов) и женский (10 монахинь) монастыри с семиярусными пагодами (в реальности многие пагоды были пятиярусными). Для материального обеспечения мужским монастырям придавалось 50 дворов и 10 тё: заливных полей, женским — только 10 тё: полей (впоследствии наделы были увеличены до 90 и 40 тё: соответственно). Самым крупным из обнаруженных археологами на сегодняшний день оказался монастырь в Мусаси (площадью 900 на 550 м.), однако стандартный монастырь обычно занимал площадь 225 на 225 м. Молитвы в этих «провинциальных храмах» были призваны обеспечить безопасность государства от внешних и внутренних врагов, избавить от стихийных бедствий и эпидемий, принести богатый урожай.
Провинциальные буддийские храмы располагались, как правило, в непосредственной близости от Управлений провинциями, образуя вместе с ними единый административный комплекс. Сама идея создания такой религиозной суперструктуры была подсказана китайским опытом — в каждой провинции там имелся буддийский «государственный храм». Непосредственным поводом для возведения государственных храмов в провинциях были продолжавшиеся несколько лет кряду неурожаи, распространение эпидемии черной оспы, мятеж Фудзивара-но Хироцугу.
Особенной популярностью среди правящей элиты и духовенства, вовлеченного в орбиту государственной жизни, пользовались сутры, обещающие процветание и благоденствие тем странам, в которых монарх почитает Будду. В этих сутрах разрабатывается и проблема «священного правителя» (чакравартина), покровительствующего буддизму. Таким образом, мифологическое (синтоистское) обоснование легитимности правящей династии подкреплялось и буддийской доктриной. «Тремя сутрами, оберегающими страну» считались: «Сутра золотого блеска» — «Конко:мё:кё:», «Сутра праведных правителей» — «Нинно:кё:» и «Лотосовая сутра» — «Хоккэкё:». Их надлежало иметь в каждом «провинциальном храме».
По мнению и ощущению правящей элиты, буддизм обладал неограниченными магическими возможностями для поддержания порядка в стране. Поэтому увлечение монахов чисто доктринальными спорами вызывало открытое неудовольствие властей. Так, плохо скрываемое раздражение звучит в указе Гэнсё:, констатировавшем, что монахи слишком много времени проводят в спорах о сущности кармы, игнорируя соблюдение заповедей. «Главным они считают святое учение, а не государевы планы», — утверждала она.
Общим направлением государственной политики по отношению к буддизму было его поощрение с одновременной попыткой тотального контроля. Крупным храмам и монастырям передавались в вечное владение обширные земельные наделы, но зато делами в буддийской общине в масштабе страны занимался ее глава — монах, назначаемый двором и подответственный ему (со:дзу: или дайсо:дзу).
Согласно закону о монахах («Со:нирё:»), им запрещалось вести проповедническую деятельность вне пределов храмов, они должны были проходить церемонию посвящения только в храмах, утвержденных для этой цели властями и т. д. Наказания, предусмотренные за эти нарушения, были внесены в сам текст «Со:нирё:», т. е. этот раздел законодательства обладал полной законченностью, сочетая в себе функции «гражданского» и «уголовного» кодексов — рё: и рицу. Отношение к буддизму во многом определялось политической ситуацией в стране: в периоды господства Фудзивара на деятельность буддийской общины накладывались определенные ограничения, в периоды доминирования правящего рода следовали меры по его поощрению (подробнее см. главу «Политическая история»).
Для духовенства была введена специальная 13-ступенчатая шкала рангов. Таким образом, государство делало все, чтобы превратить его в некоторое подобие чиновничьего аппарата и не допустить превращения буддийского духовенства в неконтролируемую социальную группу с самостоятельными интересами — в какой бы области они не проявлялись.
