Но Комоловы так выразительно не смотрели друг на друга! И все рассказано, и точки расставлены, и сажать Фиму на самом деле никто вроде уже не стремится, и обсуждать больше нечего, и помощь его не нужна. Короче, пора и честь знать.
— Пойду я, — повторил он, топчась на месте.
— В холодильнике пиво есть, — вспомнил Андрей, задумчиво почесывая щетину.
— Картошки нажарю, — решительно поднялась Дашка.
— А я могу костер во дворе запалить, — предложил с воодушевлением Степка.
— Гитару достану, — мечтательно закатил глаза Андрей.
— Споем квартетом, — подытожила Комолова.
— Так бы и говорили… — вздохнул с деланной грустью Никита и пошел помогать Степке таскать дровишки для костра.
СПУСТЯ МНОГО ДНЕЙ
Голос у Леночки срывался до щенячьего визга.
— Мы вас поздравляем, Андрей Борисыч, все, все, все. Слав, ну, погоди! Андрей Борисыч, передавайте огромный привет Дарье… Слав, я знаю! Дарье Максимовне! Здоровья вам, счастья!
Вячеславу все-таки удалось вырвать у нее трубку.
— Шеф, это я.
Комолов хохотнул:
— Шеф — это не я, шеф теперь ты.
— Так вертайся обратно, Борисыч! Чего тебе твоя мастерская дороже нас, что ли?
Комолов снова хохотнул:
— Ты что, Слава! У меня двое детей, да еще жена красавица, за ними за всеми такой пригляд нужен!
В этот момент в комнату вплыла та самая красавица, неся одного ребенка в руках, а второго подталкивая чуть ли не носом в затылок.
— Комолов, ты зачем ему машину дал? Ты посмотри на его брюки! А на морду лица!
— Мам! У меня не морда! Вот у Машки морда, а у меня уже взрослая физиономия!
— Не смей обзываться на сестру! — прикрикнула Дашка, обхватывая поплотней объемный кулек, откуда доносилось мирное сопение. — Комолов, скажи своему сыну…
Андрей повесил трубку и сказал. И сыну, и жене, и дочери Машке, пяти месяцев от роду. И они хотели ответить, но в этот момент из-под дивана вылез Рик и затеял такую кашу-малу, что слов уже было не разобрать.
