— Мне нужен тридцать шестой блок, — сказал я. — Я к Клейтону.
— Что у тебя там? — тощий показал на бумажный пакет у меня в руке.
— Это для Клейтона.
— Да что ты заладил! К Клейтону, для Клейтона! Ты что, думаешь, мы знаем, кто это? Да я в душе не гребу, чо за Клейтон! Пакет сюда давай!
— Парни, да я…
— Ты кого «парнями» назвал, дро? — взъярился тощий. — Миры попутал?
Кто-то вырвал у меня из рук пакет с пончиками и издал торжествующий вопль:
— Бездна! Вы только посмотрите, что здесь! М-мм… — последние слова свидетельствовали, что один из пончиков уже во рту говорящего.
Так, и где его наказание? Где орбитальная идентификация преступления? Где стражи правопорядка?
Они разорвали пакет на части, несколько пончиков вывалились, и их подобрал горбатый мальчик, шустро выползая из кучи малы. Горбун понес пончики к старику в инвалидной коляске.
В голове боролись две мысли: бежать, пока могу, или всё-таки найти Клейтона? Растерянно покрутив головой, я заметил, как старик в коляске подозвал меня к себе.
И я пошел.
— Эй, дро, я с тобой не закончил! — заорал за спиной тощий.
Я ускорил шаг, слыша за собой топот бегущих ног, но, обернувшись, увидел, что тощий стоит на месте и смотрит на старика. Тот сделал непонятный мне жест. Парень кивнул и потерял ко мне интерес.
Я дошел до старика. Тот какое-то время меня изучал. Пончики, принесенные горбуном, лежали на пледе, покрывающем его ноги, нетронутыми. Только сейчас я понял, что горбатый совсем не мальчик, просто очень маленький — мне по плечо, если не ниже. Его лицо было слишком взрослым — по лбу пролегали глубокие морщины, а кожа выглядела нездоровой и серой.
— Здравствуйте. Я здесь по приглашению Клейтона, к сожалению, не знаю, это имя или фамилия. Он живет в тридцать шестом блоке.
— Клейтона нет, — прошамкал старик.
— Ага, — кивнул горбун. — Клейтона нет.
— Я же утром с ним разговаривал! Правда, не здесь… — я запнулся, не зная, можно ли говорить об игре. — Он просил приехать сюда…
— Клейтон улетел! — горбатый посмотрел на небо.
— Куда?
— Утром откинул копыта. Умер, — сообщил старик, надкусывая пончик. Его плечи вздрагивали, и было непонятно, смеется он или плачет. — Сыграл в ящик.
— Что с ним случилось?
Старик, подавившись, закашлялся, и кашель долго его терзал, не давая возможности ответить. Горбун старательно постучал его по спине, но это не помогло. Наконец, кусок, попавший не в то горло, прошел, куда надо. Калека вытер выступивший пот и слезы.
— Зачем тебе, пацан?
— Я ему… должен, — пробормотал я. — Что произошло?
— Доигрался в Дис, — ответил мальчик.
— В смысле?!
Старик тяжело вздохнул и рассказал:
— Мы с ним соседи… были. Он из этих — из граждан раньше был. Пилотировал грузовой транспорт, говорил, даже на Марсе был. Потом разбился — стал таким же калекой, как я. В итоге лишился гражданства и оказался здесь. Работал в Дисе, учил Трикси уму-разуму, — он кивнул в сторону горбуна. — Хороший был человек.
— Хороший! — подтвердил Трикси, часто закивав. — Жалко!
— Так что произошло?
— А… — старик пошамкал, подбирая слова. — Утром его капсула подала тревогу. Прилетел медицинский модуль и забрал тело. Он был уже мертв. А что там и почему, нам не докладывают. Железки! — старик хлопнул рукой по ручке кресла. — Ненавижу!
Смерть в капсуле — обычное дело, учитывая, что многие люди проводят там большую часть жизни. Тем более, учитывая, что Клейтон был инвалидом, и те условия, в которых он доживал.
Делать мне здесь больше было нечего. Судя по всему, родственников и близких у Дарго-Клейтона нет, и его тело сразу отвезли в утилизацию. Отблагодарить его я не смогу никогда. От этой мысли мне стало горько, хотя ещё сутки назад я понятия не имел о его существовании.
— Я соболезную вашей утрате, — в памяти сами всплыли нужные слова. — Пусть земля ему будет пухом.
— Ты хороший пацан, — проскрипел голос старика. — Клейтон тебя слышит с небес.
— Клейтон слышит! — лицо горбуна расплылось в улыбке, и эта улыбка была хорошей, открытой и искренней, хоть в его рту и не хватало многих зубов.
Кивнув на прощание, я молча пошел к флаеру. Никто мне не препятствовал: молодые занимались своими делами, потеряв ко мне интерес, и только старухи на лавочке, активно жестикулируя и споря, не сводили с меня глаз.
Уже в салоне я увидел, как они ринулись к калеке в инвалидной коляске — выяснять подробности. Горбуна рядом со стариком не было, и я нашел его возле флаера. Опустил стекло. Он стонал и урчал, изображая зомби.
— О-а-я, Скиф! О-а-я! — залыбился он в окно и заливисто захохотал.
Я резко взлетел, не сразу осознав, что он говорит. Только покинув пределы Калийского дна, я покрылся липким потом. Нетрудно связать Трикси с тем необычно умным зомби из инстанса, тем более горбун сам меня узнал и назвал по игровому нику. Эта связь привела меня к другой логической последовательности: поддавки Дарго и смерть Клейтона. А что, если они связаны?
И если кому-то в корпорации придет в голову соотнести моё успешное прохождение подвалов храма с появлением в Калийском дне…
Нога сама вжалась в пол, резко ускоряя флаер. Учитывая, какие интересы и деньги крутятся в «Дисгардиуме», за читерство в вирте можно получить вполне реальный тюремный срок.
Интерлюдия 1. Клейтон
— Он улетел, — сказал Трикси.
— Как он? — спросил Клейтон.
— Хороший пацан, Клей. Не зассал! Улетел!
Клейтон кивнул. Дед Трикси уже позвонил и сообщил ему, что парнишка сам управлял флаером. Для него это говорило о многом. Из окна на тридцать шестом этаже он видел, как какой-то флаер пролетал мимо. Видимо, это и был Скиф.
Грустная улыбка скользнула по морщинистому лицу. Единственной послушной рукой он поднес к носу пончик и втянул давно забытый запах выпечки — аромат детства. Его русская бабушка называла их «пышками» и, когда внук её навещал, готовила их столько, что следующие несколько дней Клейтон сам был как пончик.
Обжаренные в масле пышки… Клейтон усмехнулся и откусил небольшой кусочек, смакуя вкус. Последний раз он ел что-то подобное многие годы назад, когда был успешным пилотом космического корабля. Больше пяти тысяч дней в космосе! Если бы не та авария! Отказ спасательной шлюпки при входе в атмосферу, жесткое приземление… Паралич почти всего тела, смена статуса, утеря гражданства. Месяцы в коме съели все сбережения и компенсацию, выплаченную компанией. Об операции и имплантах оставалось только мечтать.
