Жрица Лучезарного обновила всем баф на скорость передвижения, и они, не оборачиваясь, побежали на запад.
Я вышел из Диса.
Скиф, вы покинули Дисгардиум.
Ожидайте адаптации.
До выхода из игры: 00:59… 00:58… 00:57…
Меня погрузило в кромешную тьму. Я будто оглох, ослеп и потерял осязание. Только во рту остался привкус гари — игры разума, запомнившего копоть сожжённого тела Афродиты.
В данный момент капсула принимала вертикальное положение, её сенсоры, перехватившие управление телом, возвращали контроль мозгу, а интра-гель, обеспечивающий равновесие и амортизацию, а также препятствующий атрофии мышц, всасывался в стенки капсулы, чтобы пройти антисептическую обработку и фильтрацию.
Чувства вернулись. Я стоял в центре капсулы. Её дверцы бесшумно раздвинулись.
Я вылез и замер. Вернувшийся слух позволил разобрать, что родители шумно ругаются в другой комнате. Их ссоры стали ежедневными, ничего необычного.
Надев шорты и футболку, я вышел на кухню, чтобы взять пару сэндвичей и бутылку газировки, с которыми собирался смотреть материалы марсианской экспедиции Лемана, но остановился, прислушавшись. Отец пытался что-то втолковать маме, причем спокойно, а это уже странно:
— …придется ему сказать, Элен. Он умный, он поймет.
— Марк, какой же ты бессердечный! У него последний год в школе, гражданские тесты, ты хоть понимаешь, что для него это станет таким ударом, что он может и не оправиться?
— Это ты не понимаешь! — отец повысил голос. — Рано или поздно ему придется об этом узнать! И пусть лучше рано, чтобы у него было время всё обдумать и решить, что делать дальше!
О чем они? О чем я должен узнать? Я вышел как раз тогда, когда мать уже открыла рот, чтобы ответить отцу. Увидев меня, она шумно выдохнула:
— Алекс…
— Мам, пап? Всё нормально?
— Всё хорошо, сынок, всё хорошо… — пробормотал отец. Его руки легли мне на плечи, мы сели на диван. Он бросил взгляд на обеспокоенную маму и, глядя куда-то в сторону, тихо сказал:
— Алекс, мы с мамой разводимся. Нет-нет, не сейчас, мы дождемся, когда ты пройдешь тестирование на гражданство.
— Разведетесь? — глупо повторил я. — А я?
— Да, ты… — папа посмотрел на маму. — Элен?
— Нет уж, сам затеял, сам и говори. Не хочу, чтобы он возненавидел меня на всю жизнь!
— Я затеял? — взъярился он. — Это ты должна была думать о сыне, когда…
— Марк! — зашипела мама. — Не при Алексе!
Отец снова кинул на неё бешеный взгляд, но сдержался. Звук разрядов напряжения в доме можно было услышать.
— Да что такое? Можете спокойно объяснить?
— Алекс… — папа откашлялся. — Мы не сможем оплатить твою учебу. Прости.
— Да почему? — мне показалось, что я ослышался. — Почему?!
— Развод автоматически понизит наш гражданский статус до уровня «G». Денег не будет хватать на оплату университета, и помогать тебе мы сможем только в первое время, пока ты не обустроишься. Тебе придется начать работать, сынок.
Работать? Без образования? Интересно, кем? Бездна, но они же откладывали мне на учебу! Или…
— А как же депозит? — я всё-таки решился спросить, уже понимая, каким будет ответ.
— А вот так! — как-то особенно мстительно ответила мама, глядя на отца. — На что мы живем всё это время, как ты думаешь? У нас давно не было успешных проектов!
Я беспомощно посмотрел на папу, и он, играя желваками, отвел взгляд. А мама продолжила меня добивать:
— Наших доходов будет едва хватать на самих себя. Поздравляю, Алекс, теперь ты взрослый и должен будешь сам…
Я не слышал ни её, ни говорящего пустые слова поддержки отца. У меня в голове крутился только один вопрос. Значит, никакой учебы? Никакого космоса? И тогда я взорвался.
— Это неправильно! — заорал я. — Мама! Папа! Ну вы что? Какой развод, о чем вы? У нас же всё хорошо! Ну да, ссоритесь иногда, но так у всех! Я знаю, все пары ругаются, но они же не разводятся!
Моё лицо перекосило, и, чтобы не зареветь, как маленький, при родителях, я отвернулся.
— Прости, сынок. Мы уже всё решили, — откуда-то издалека донесся папин голос. — Вырастешь — поймешь…
Чувствуя моё настроение, мне о ногу потерся наш котопёс Эйты. Он мурлыкал и толкался лобастой башкой. Я машинально схватил его под мышку, вернулся в свою комнату, и только там дал волю беззвучным слезам, уткнувшись в подушку.
Работу не получить без высшего образования. Образование не получить без денег. Социального пособия будет хватать только на каморку в жилье низшей для граждан категории «L» и безвкусные универсальные питательные смеси.
И всё, что мне остается, это «Дисгардиум»?
Глава 4. Возвращение в игру
Настроения смотреть материалы марсианской экспедиции не было никакого, учитывая, что мой путь туда закрыт, и, может быть, даже навсегда. Ведь получить стипендию я не смогу, для этого надо быть выдающимся учеником в рамках хотя бы своего города, а у нас достаточно ребят и поумней, чем я. Может, для Эда Родригеза я и «умник», но я никогда по-настоящему не увлекался учебой настолько, чтобы выходить за рамки обязательной программы.
Не знаю, сколько я провалялся, бесцельно глядя в потолок. Я не обращал внимания на разразившийся заново родительский скандал в гостиной и на сигналы коммуникатора. Просто в голове не укладывалось, как взрослые люди могли быть так эгоистичны, что решились лишить единственного ребенка будущего. Что такого произошло?
Мой разум лихорадочно искал другие варианты решения проблемы, отказываясь принимать новую действительность и надеясь на то, что всё можно исправить. Я даже попробовал снова поговорить с мамой и папой, но попал под горячую руку, и всё стало ещё хуже. Казалось, они так ненавидят друг друга, что плевать им и на меня, и на моё будущее, а важно только поскорее забыть и никогда больше не видеть друг друга.
Тогда-то и пришло четкое осознание — такую разбитую чашку точно не склеить. И мне придется разгребать, то есть искать другие пути найти деньги на образование, самому. А сделать это можно только в «Дисгардиуме».
Почему-то это решение меня успокоило. Теперь я знал, что надо делать, хотя пока и не понимал, что буду делать в самой игре.
Но как туда возвращаться? Это может показаться глупым, но меня беспокоила реакция Эда, Тиссы и компании после всех тех слов, что я наговорил. Что мне мешало просто промолчать?
А ещё я жалел, что не вступился за Еву. Ведь получалось, на сегодня она была мне единственным близким другом, а я даже не посмотрел её сообщение!
