Но, по-видимому, эти неустрашимые наездники взяли неверное направление и вернулись в блед, отложив преследование до следующего дня; по крайней мере, их не было видно и не слышалось их криков.
Мавр не успокоился окончательно, хотя вполне надеялся на своих махари, выбранных из числа самых быстрых и выносливых, способных поспорить с любой лошадью африканских наездников.
Через час семь животных, не нуждавшихся в понукании и не сбавлявших шагу, как ураган подлетели к двум большим палаткам и изгороди дуара.
Два молодых негра стояли у палатки Афзы, держа большие фонари, как будто взятые с какого-нибудь корабля, потерпевшего крушение у африканского берега.
— Привет Звезде Атласа! — закричали они. — Да хранит Аллах Хасси аль-Биака!
— Прощайте, мальчики! — ответил мавр.
— Поклон вам! — сказала Афза, снова пуская своего верблюда.
— Граф, мы, видно, не остановимся здесь? — спросил тосканец.
— Кажется, не остановимся, — ответил магнат.
— Куда же мы скачем?
— А я разве знаю?
— У меня все ребра переломаны, мне кажется, что скоро будет то же и со спинным хребтом.
— Штейнер бы тебя вылечил.
— Ну, этого негодяя больше нет на свете. Можно спросить у Хасси, куда мы мчимся и сколько времени еще будем скакать?
— Тебе хочется опять попасть в руки спаги и испытать сладости бледа?
— Ох, нет! — воскликнул тосканец.
— Ну, так терпи. Смотри, как жена хорошо держится в седле.
— А я, должно быть, имею вид лягушонка.
— Правда, Энрике, — согласился граф, казавшийся в хорошем расположении духа.
Афза, находившаяся в эту минуту между ними и хорошо понимавшая французский язык, слушала их с улыбкой.
— Клянусь сотней тысяч жареных камбал! — воскликнул вечный шутник, чуть было не стукнувшись носом о седло, за которое отчаянно уцепился. — Мне надо будет поучиться у Ару. При первой же остановке буду брать уроки езды на этих скакунах.
— Будешь только понапрасну терять время, друг, — ответил граф, — не скоро сделаешь из тебя хорошего кавалериста. Ты ведь не араб.
— А вот ты, граф, ведь держишься в седле лучше меня.
— Я сын венгерской пушты. Там, правда, нет махари, но зато — огромные табуны, которые нам приходится объезжать.
— Ну, конечно, а я только лазил по школьным партам да взбирался на мачту отцовского брига — конечно, когда он стоял на якоре в порту, крепко привязанный.
— Ну, смотри, не полети вверх тормашками. Того гляди, можешь сломать себе шею вместо спинного хребта.
— Не полечу! — ответил тосканец, вытягивая ноги и напрягая мускулы. — Я не хочу, чтобы Звезда Атласа увидела неудачника-адвоката распростертым в грязи, словно котенка какого.
Серебристый смех Афзы положил конец этому разговору.
Махари между тем не переставали, напрягая все силы, скакать по равнине. Они шлепали по большим лужам, врезались в кусты с силой локомотива, мчащегося на всех парах, и снова бежали дальше по песку, размякшему от массы выпавшей воды.
Ураган еще не утих полностью, однако сила его несколько ослабла.
Между порывами ветра появлялись промежутки, молния уже не так часто бороздила небо, и глухой рокот грома замирал вдали.
Прошло еще полчаса, дуар уже был далеко, когда Хасси аль-Биак резко свистнул.
Все семь махари сразу умерили шаг и остановились, прижимаясь друг к другу.
— Что такое, Хасси? — спросил граф.
— Равнина перед нами залита. Вероятно, какая-нибудь река вышла из берегов.
— Мы в низине?
— Да, дочь моя, — ответил мавр.
— Мы не можем ехать дальше?
— Махари не любят ни низкую, ни высокую воду. Они сыны сухой пустыни.
— Вот если б здесь был бриг покойного отца, мы бы могли погрузить на него махари и переправить их на другую сторону так, что они не замочили бы мозолей на своих голенях, — со вздохом проговорил тосканец. — И подумать только, что он в одну ночь исчез вместе с мачтами в кармане какого-то мошенника.
— Что же, поедем по воде, Хасси? — спросил мадьяр мавра, всматривавшегося в даль, освещаемую молнией.
Мавр покачал головой.
— Махари скорее даст себя убить, чем решится ступить в это болото.
— Вода стоит высоко?
— По-видимому, да.
— Нельзя узнать?
— Я сейчас узнаю, — заявил тосканец, соскакивая на землю. — Разве я не сын моряка? Надо полагать, что тут еще не успели завестись крокодилы?
— Что ты хочешь сделать, Энрике? — спросил граф.
— Если вы пустите меня, я попробую вплавь исследовать глубину этой воды.
— Пусть Ару сделает это, франджи, — сказал Хасси. — Ему нечего мочить.
Старый негр уже соскочил с верблюда, будто предупреждая намерение своего господина.
Он бросил свое ружье на седло махари и направился к водному пространству, имевшему, по-видимому, большое протяжение.
— Нам непременно надо переехать через эту воду? — спросил граф мавра. — Куда ты ведешь нас?
— В куббу Мулей-Хари.
— Кто это?
— Один из секты аиссанов.
— Один из тех святош, что едят живых змей и глотают куски стекла? — спросил тосканец,
— Да, — ответил мавр. — Но им покровительствует могущественная секта сенусси.
— И ты думаешь, Хасси, что эта кубба защитит нас от преследования?
— О нет! Я знаю, что франджи не остановятся даже перед мечетью.
— В таком случае зачем терять время на посещение этого аиссана?
— Чтобы получить у него рекомендацию к сенусси. Обитатели Атласа всегда настороже; они не позволили бы тебе и твоему товарищу проехать своими горами, и ты знаешь, что кабилы еще могущественны на юге Алжира.
— Ну что же, в таком случае поедем ужинать к этому святому, — сказал Энрике? — А спаги еще не скоро подоспеют; они, кажется, далеко отстали.
— Мы остановимся только на самое короткое время, — сказал граф. — Несколько дней за нами будет отчаянная погоня; спаги постараются не упустить награду, ожидающую их, если они нас поймают.
— Все они, значит, такие злые там, в бледе? — спросила Афза.
— Они обязаны повиноваться, душа моя, — ответил мадьяр, глядя с любовью на свою молодую жену. — И к тому же они захотят отомстить тебе за вахмистра…
— Я не могла поступить иначе: я должна была спасти тебя.
— Но если б ты попалась им, они без сострадания расстреляли бы тебя; даже судить бы не стали.
