Дракон посмотрел на девушку долгим взглядом и кивнул.
Ада рассердилась на себя за такую откровенность и одновременно прислушалась к внутренним ощущениям, нашёптывающим, что от Дракона исходят какие-то волны. Ада улавливала их на подсознательном уровне, но ухватить связь мешали эмоции.
Помолчав, Марк произнёс:
— Меня тянет к тебе. Сам не пойму почему.
Ада снова, словно под гипнозом, сказала первое, что промелькнуло в голове:
— Меня тоже.
Не успела девушка обругать себя за неприлично-правдивый ответ, как оказалась в объятиях Марка. Дракон нежно коснулся губами её полураскрытого рта, и Ада выпала из времени, ни о чём уже не жалея.
Но кратким поцелуем всё и ограничилось.
— Вот видишь, я держу данное слово, — улыбнулся Марк и предложил Аде руку. Девушка с благодарностью её приняла, заранее дав себе обещание в следующий раз быть настороже и не поддаться влиянию Дракона. Каким бы повелительным и манящим оно ни было.
Глава пятнадцатая. Сиятельные
Вернувшись домой, Ада застала в своей комнате Селену. Ундина сидела в кресле, абажур торшера бросал на её лицо с раскрасневшимися глазами широкую тень. Вокруг суетились растерянные Рестрика и Далида. Последняя предусмотрительно поднесла палец к губам, чтобы вошедшая не сболтнула лишнего.
— Что случилось?
Селена отвернулась и всхлипнула. Ада отметила, что ундина сегодня совсем на себя не похожа: без огромных серёг, которые она так любила, волосы забран на затылке в небрежный пучок — во всм облике сквозила небрежность отчаявшегося.
Подруги пожали плечами: Рестрика с выражением лица, мол, “всё блажь, нашла о чём убиваться”, Далида с молчаливым сочувствием.
— Ничего страшного, — вздохнула Селена, не поворачиваясь. — Мне пришёл отказ.
“Ну, это не так уж неожиданно”, — подумалось Аде, а вслух она сказала:
— Не расстраивайся так, это я сорвала тебе выступление. Прости ещё раз, не понимаю, что на меня тогда нашло”.
Ада подошла к сидящей в кресле Селене и обняла её сзади, положив голову девушке на плечо.
Рестрика задумчиво произнесла:
— Нет, не похоже, что дело в тебе.
— Согласна, — поддержала ламию Далида.
Ада с удивлением уставилась на обеих подруг.
— Я чего-то не знаю?
— Письмо пришло три дня назад, — пртянула Селена смятый кусок бумаги, в котором угадавался серый конверт официальных уведомлений. Обычно такие приходили из Министерств.
Ада осторожно расправила его на коленке. Внутри лежало письмо, написанное на дешёвой шершавой серой бумаге. Такой тонкой, будто предназначенной для скручивания сигарет.
“Вы нам не подходите. Извините за неточные сведения, отправленные ранее”. Ниже стояла подпись директора театра и замысловатая печать.
— Было ещё одно письмо, — пояснила Селена, вытирая тыльной стороной ладони заплаканные глаза. — Там говорилось, что меня взяли в дополнительный состав труппы.
Девушка закашлялась. Ада давно замечала, что здешний климат, при всей его мягкости, не прибавлял здоровья Селене. А уж когда ундина нервничала, у неё попросту был нездоровый вид.
— Что такого случилось за три дня? — ходила по комнате с видом дознавателя Рестрика, откидывая назад светлые жидкие волосы. — Ну и духота у вас! Совсем не проветриваете?
— Может, просто передумали. Взяли другую. Почему вы все считаете, что здесь неприменно скрыт какой-то секрет?
— Чувствую, — вскинула и без того вздёрнутый носик ламия. — У нас же нюх на тайны. К тому же, от бумаги разит страхом и… почтением, вплоть до угодничества. Словно кто-то стоял за плечом писавшего и проверял, правильно ли тот подбирает слова.
— Зачем же портить мне жизнь? У меня нет здесь врагов…, — признесла Селена и непонимающе уставилась на письмо, словно оно могло выдать мотивы директора, так быстро меняющего свои решения.
— Дай сюда, — Рестрика стремительно выхватила мятую бумагу, всё ещё лежавшую на коленях Ады и, прокусив запястье, ламия несколько секунл стояла с закрытыми глазами. На её губах была кровь, которую девушка торопливо слизала раздвоенным язычком. Открыв глаза, сделавшиеся из голубых почти жёлтыми, ламия поднесла письмо к лицу и жадно вдохнула носом.
— Так и думала. Я всё верно сказала. Если бы можно было добыть немного крови писавшего эту ерунду, я бы мога отпределить, кто его заставил.
— Правда? — оживилась сирена. — А сколько надо крови?
— Вы тут всерьёз это обсуждаете? — встряла Далида, не дав Рестрике сказать ни слова. — Даже если она права, что с того? Ну узнаешь ты имя и должность запретившего тебе выступать в театре, и что? Пойдёшь выяснять отношения? Справшивать почему?
Селена опустила голову:
— Нет. Не хочу услышать, что бездарна, — еле слышно сказала девушка. — Я просто попробую в следующем году.
— Да, это правильно. Директор сейчас всё одно решения не поменяет. Ты только настроишь его против себя, — поддержала мысль Далиды Ада.
— Дело ваше, — фыркнула Рестрика, вновь став прежней миловидной девушкой. — Какие вы, однако, бесхребетные! Да попадись мне на пути тот, кто решил распорядиться моей судьбой без спроса…
— Дальше можешь не говорить. Нам всем уже страшно, — засмеялась Далида. — Ну, не сердись! Просто в случае Селены, всё это бессмысленно.
— Смотрите сами. Как знаете, — пожала плечами ламия. — Ладно, мне пора.
Рестрика замешкалась на пороге, словно что-то обдумывала, а потом повернулась и посмтрев на Селену произнесла:
— Немного надо. Три капли вполне хватит, только свежей, не вчерашней.
И тихо выскользнула за дверь.
Тут же засобиралась и сирена.
— Ты смотри, змею-то не слушай, — предупредила Далида, видя колебания девушки. — Им палец в рот не клади, дай инриги плести. А тебе ни к чему. Да и можем ли мы быть увеены, что она не расскажет всё ректорессе при первом удобном случае?
— Эмма… Точно. Это она интересовалась у меня результатами прослушивания, а через день пришло второе письмо. Я уверена, что это она! Только сейчас вспомнила…Я вс удивлялась, что она вспомнила моё имя…
— Но зачем ей тебе мешать? Могла бы прямо запретить, без этих тайн, — Ада задумалась. Явных причин вставлять палки в колеса сирене первого уровня, которую приняли в один из дополнительных составов труппы, не было. По крайней мере, таких, о которых бы знала Ада. Но ламии редко ошибаются, тем более с применением заклятья на крови. Это — универсальный проводник, позволяющий им узнать любую тайну, если та напрямую касается интересов третьего лица. — Далида права. Забудь и живи дальше. У тебя ещё будут шансы.
— Кстати о шансах, — оживилась Далида. — При Рестрике говорить не хотели. Мы выянили, кто такая эта Лилиан.
