Лика почувствовала острую жалость и стыд. Существо говорило почти чистую правду. Существо было её матерью. А значит, девушка была обязана поддержать выжившую, показать, что не испытывает к ней отвращение. Это было лукавством, маленьким обманом, но долг дочери повелел задвинуть истинные эмоции подальше.
Девушка подошла ближе и сделала то, что всегда любила делать в детстве, когда заставала мать, увлечённую работой сидящей в кресле. Лика прислонилась к её спине, повиснув на шее, и тоже залилась слезами.
За всё время их разговора, Олимпиада солгала только однажды: кем бы ни были аборигены с певучим названием “фосфореалы”, но они не были добры к ней.
***
Мать осторожно, словно боялась спугнуть дочь, дотронулась шершавой ладонью до руки Лики.
— Я противна тебе, понимаю, — сказала женщина со вздохом и мягко высвободилась из объятий. — У нас теперь будет много времени. Но сейчас я должна скорее увести вас с Поверхности.
— Куда? — Тимофей встал рядом с Ликой.
— К границе. Там, где переход от светлой части планеты к тёмной. В приграничной зоне климат лучше, Инканда там почти не опасна.
— Кто это, мама?
— Это она, — Олимпиада показала вверх, на красное светило. Лика, прищурившись, проследила за рукой матери. Глазам стало нестерпимо больно смотреть на красный карлик, который казался так близко, что стоило пройти метров пятьсот и упрёшься в край мира.
— Скорее, пожалуйста. Приближается сезон Люмина. Скоро на Поверхности не будет ничего живого.
— Мама, мы не понимаем тебя, объясни толком, что за сезон такой?
— Нету времени на праздную болтовню, — поджав губы, ответила Липа.
— А кто ещё выжил? — задал вопрос подошедший к ним Виктор.
Олимпиада повернулась к нему и долго рассматривала его оценивающе, словно прикидывала, стоит ли отвечать.
— Говори! Своим молчанием ты вызываешь ещё больше подозрений, — сухо произнёс Тимофей.
Женщина перевела взгляд на старпома.
— Свердлин, наш врач. Роман выглядит не лучше меня, поверьте. Он ждёт нас вместе с фосфереалами на берегу Верхнего Океана.
— Слишком гладкий рассказ, всё как по нотам, на всё готов ответ, — ухмыльнулся Виктор.
— Подожди! — прервал его Тимофей. — Ответь сначала: ты пришла сюда одна? Без этих, как их…
— Фосфереалов. Нет, они сопровождали меня, но вынуждены были вернуться назад.
— Почему? — Тимофей периодически посматривал на Лику, та только кивала: мать говорила правду.
— Один из них впал в спячку. Так бывает, это их биологический цикл. Это как смерть, только обратимо. Сомния длится годами.
— Мама, они и вправду антропоморфны?
— Нет, совсем нет, — покачала головой Олимпиада и отвела глаза. Когда она вновь посмотрела на дочь, в них стояли слёзы радости. — Лучше. Амфибии.
Лика онемела и не верила, что всё, что с ней произошло после высадки, не было сном. Как в фильме, где герои попадают в самые невероятные ситуации, добиваются желанного, а потом оказывается что это было агонией умирающих, которые не пережили посадку или полёт.
— Тимофей, долго вы там будете болтать? Нам как бы тоже интересно! — выкрикнул Влад.
— За разговорами мы так надолго здесь застрянем! — поддержал его Дмитрий. Варя одобрительно кивнула.
— Виктор, держи е на прицеле, на всякий случай! На расстоянии пяти шагов. Сейчас примем решение и двинемся дальше. Скажи сразу, за что ты голосуешь?
— Я бы вернулся сначала на “Гамаюн”, проанализировал полученную информацию. И Систему бы спросил, каковы шансы вернуться обратно, если мы всё-таки решимся пойти за ней. Но если большинство считает иначе, я - как все.
— Понял. Лика, пойдём!
— Можно мне остаться здесь?
— Нет!
Лика хотела возразить и ответить колкостью, но, увидев, взгляд Тимофея, коротко бросила:
— Иду!
— Итак, нам предлагают знакомство с местными жителями, — начал Тимофей как только они вернулись к остальным. И последовательно, не упустив ни одной детали, пересказал разговор с выжившей. Лика подтвердила, что почти всё, что поведала им мать - правда.
— Она солгала лишь, что фосфереалы были добры к ним.
— Всего-то? Ну, это малость, — Влад сплюнул на землю и закашлялся.
— Однако, она жива и одета не в рваньё, — задумчиво сказал Анатолий. — Связи с “Гамаюн” всё равно нет. Если мы откажемся от приглашения сейчас, будет ли второй шанс?
— Фосфереалы… Что-то знакомое в этом названии, — Варя наморщила лоб и потёрла нос. — Эфемерал, Инканда — какие слова, будто на итальянском говоришь. Красиво, однако, всё равно странно. Какой у них язык?
— Я не спросила: времени было мало. Знаю только, что они амфибии.
— Кто? — спросил Влад, морщась.
— Земноводные, — пояснил Стас. До этого времени оба доктора держались отстранённо.
— И что это значит? Я плохо помню биологию? Змеи, что ли? — засмеялся Анатолий.
— Лягушки, — улыбнулся Костя. Варя брезгливо поморщилась.
— Итит твою за ногу! Я - за то, чтобы вернуться, — Влад повторно сплюнул на землю.
— И я, — подняв голову, сказал Стас.
— А я бы обязательно посмотрел на них, — мечтательно произнёс Костя.
Голоса разделились поровну. Не проголосовала только Варвара.
— Теперь ты. Получается, как ты решишь, так и поступим, — сказал ей Тимофей.
— Я… Я не могу… Вот так решать за всех.
— Придётся, Варя. Не бойся, чтобы ты не сказала, никто не осудит, — ободряюще улыбнулся ей Анатолий.
— Чёрта с два! Давай, детка говори “Нет” и уберёмся в родные пенаты, — Влад нервно ходил от одного к другому.
Варя перевела взгляд на Лику, ища поддержки. Девушка больше всего на свете сейчас хотела бы, чтобы подруга согласилась с ней, потому что мысль о повторном расставании с матерью, наотрез отказавшейся оставить новых друзей, была невыносима. Со временем, Лика уговорит её посетить “Гамаюн”, а там…Она найдёт как помочь матери, даже если та не захочет возвращаться. Фосфореалы словно околдовали её, перекроили характер, подменили одни черты другими, а может, это сделала планета, Эфемерал. Но когда между ней и Олимпиадой останутся тысячи и миллионы километров, мать снова станет собой.
— Варя, не слушай никого! Как мы посмотрим в глаза людям, когда вернёмся ни с чем. Что скажем: испугались старой больной женщины и тех, кто ей помог выжить? — Дмитрий взял руки Вари в свои и говорил, глядя ей в глаза. — Будь они опасны, что им помешало бы уничтожить нас сразу без всякого приглашения?
Влад хотел возразить, но Тимофей подал ему знак молчать.
