— Сосуды лопнули.
— Я плохо спала, снилась разная дрянь, будто мне в мозг ввинчивают шурупы. Голова теперь болит. Ты о чём-то хотела поговорить?
Варя огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Лика обратила внимание, на то, какие грязные у подруги волосы и с досадой подумала, что собственный сальный пучок на голове выглядит не лучше. Немудрено, что Тимофей её не замечает…
— Смотри, их уже больше.
— Кого?
— Других. Говорящих странными фразами, не так как мы. Они все такие уравновешенные, просто жуть!
— Опять ты про Диму? — Лика закатила глаза и досадливо фыркнула. Разговор и так давался ей нелегко из-за боли и дикой усталости во всём теле, а тут ещё и Варя никак не успокоится по поводу мужа.
— Слушай, может, это в тебе проблема? Стресс и всё такое, — Лика взяла Варю за руку, но подруга сердито отдёрнула её.
— Я не сумасшедшая! Извини, что побеспокоила!
Девушка вскочила и направилась к группе мужчин, стоящих у стены в том месте, где вчера открывалась дверь и пытавшихся её активировать. Вопросы с туалетом и едой для пришельцев были решены аборигенами, но от этого только усиливалось впечатление, что люди для них сродни домашним животным или ценным подопытным.
Старковы и Дмитрий держались особняком и многозначительно переглядывались. Сейчас братья выглядели очень похожими друг на друга, наверное, впервые с момента знакомства девушки с ними. Неподалёку Лика заметила и Олимпиаду. Женщина стояла, скрестив руки на груди и улыбалась, смотря на то, как Тимофей с Владом обследуют стену в поисках механизма, открывающего дверь.
— Один, два, три, — сказал Дима вполголоса, но Лика был уверена что хорошо его расслышала.
Дверь, пыхнув пару раз, быстро отъехала в сторону. В проём вкатились три антропоморфных робомеханизма и, ловко объезжая отпрянувших от входа людей, мигом побросали на матрасы светло коричневые куски ткани, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся одеждой. На ощупь материя была грубой, из кривых швов торчали нитки, пошив оставлял желать лучшего, но для Лики брюки свободного кроя и безразмерная рубашка казались пределом мечтаний. Девушке хотелось немедленно содрать приросший к коже комбинезон, желательно хотя бы ополоснуться чистой водой и почувствовать на голой коже шершавый материал.
Тимофей и Стас с Костей не раз пытались заговорить с роботами, но те не обращали на людей никакого внимания, словно тех и не было вовсе. Влад лишь презрительно хмыкал на попытки согруппников.
— Стражи нет, — сказал Тимофей, выглянувший в светлый, почти белый коридор.
— Значит, выходим? — Костя переводил взгляд с Тимофея на Влада.
— Вы можете помыться и переодеться в соседней комнате, — услышала Лика мелодичный голос Микопы, а вскоре в проёме возникла и она сама. Красные узоры, похожие на линии, идущие от головы до хвоста, из алого сделались оранжевыми, будто какой-то ребёнок разрисовал кожу ящера фломастером.
— А куда делись те двое, что караулили у входа?— спросил Влад.
— Они ушли в Сомнию, — коротко ответила ящер и, попятившись, пропустила людей. Купальня, как назвала её ящер, располагалась по соседству. Это была большая комната, чем-то напоминающая парную, вдоль стен стояли четыре круглых и пустых ванны, способные вместить каждая три человека за раз. В помещении была ещё большая влажность, чем в остальных залах и на улице. Головная боль Лики снова напомнила о себе.
— Как жаль, — начала было Варя. — Надеюсь, они ещё проснутся.
— Это их судьба и желание. Сомния - нечто большее, чем смерть, — прервала её Микопа. — У вас немного времени, скоро Совет. Я приду за вами.
— Это ваша ванная? - Варя поморщила нос.
— Это общая спальня, мы спим в воде.
Ящер направилась к выходу.
— А как же стража? Её больше не будет? — спросил вдогонку Тимофей.
— Пока нет, — ответила Микопа, не поворачивая головы. — Ещё не время. Набирайтесь сил: жидкое питание вам доставят позже. Дверь может активироваться голосом, достаточно сказать: Открой. Но только эта дверь.
Стоило шагам ящера затихнуть, Тимофей повернулся к группе и сказал:
— Вы заметили, что их очень мало? А ведь это целый город. И ещё одно: мне кажется, что в костюмы встроены электропровода или что-то подобное. Надень мы их, ящеры смогут нас контролировать…
— И наказывать, в случае непослушания, — добавил Влад.
***
Ткань костюмов оказалась довольно приятной телу и совсем не ощущалась на коже. Переодевшись, все теперь выглядели как пациенты клиники или члены какой-то секты, но Лика была рада снова чувствовать себя чистой и поэтому находилась в приподнятом настроении. Головная боль бесследно прошла, в глазах прояснилось, и чтобы не портить себе утро, девушка старалась поменьше контактировать с матерью, которая как назло, стремилась быть к ней как можно ближе.
Спасением для Лики оказалась Варя, которая быстро простила подругу, увидев, что девушка и впрямь готова слушать её жалобы на мужа. На самом деле, Лике было совестно использовать доверчивую соседку, но это спасало от Олимпиады, назойливо стремящейся во всём угодить дочери.
Лика начала бояться мать. Та была неискренна в своей любви к дочери, и стоило той, сделать вид, что она не смотрит на мать, на лице женщины мелькала досада, причину которой Лика никак не могла разгадать.
Слушая Варю вполуха, она кивала и мысленно прикидывала, что задумала Олимпиада. Лика не была руководителем группы и не имела никакого влияния на оного. Правда, временами, девушка чувствовала на себе жаркий взгляд Тимофея, в такие моменты она хотела повернуться и ответить. Память услужливо подбрасывала воспоминания о том визите в каюту Тимофея и несостоявшихся минутах любви. Иногда Лика жалела о своём уходе.
— Ты что так покраснела? Нехорошо? — спросила заботливо Варя, прервав свои стенания на холодность мужа.
— Жарко тут.
— Да, как в тропиках, — согласилась подруга и вернулась к прерванной теме. — Дима с самого утра о чём-то беседует со Старковыми, а раньше они никогда не были приятелями. Так, просто сослуживцами. То есть он уже готов проводить время с кем угодно, лишь бы не со мной!
— Сейчас не время выяснять отношения, сама понимаешь.
Варя вздохнула:
— А то. Жаль, что мы теперь совсем не остаёмся наедине, я бы прямо спросила о его чувствах ко мне.
— Может, после Совета у тебя будет такая возможность.
Взгляд Лики блуждал по комнате, старательно избегая того места, где стоял Тимофей, обсуждавший с Владом и докторами дальнейшие действия. По мнению девушки, это было глупо, потому как сведения о повадках и обычаях эфемералов крайне скудны, а Олимпиада больше молчала, будто не желала делиться ими с вновь прибывшими. Лике казалось, что это месть им за то, что они прилетели так поздно: девушка помнила, как мать ценила свою неувядающую молодость.
