Лика шла следом за старпомом, стараясь не отстать. Ориентироваться в здании Совета, где и жили люди, оказалось легко: коридор был сквозным, и если идти прямо, то непременно найдёшь выход. Сегодня их с Тимофеем путь пролегал к противоположной стороне главной дороги, в промышленный район, где билось сердце подводного мира, доносящее энергию городу и Куполу. На фабрики и заводы вход людям был закрыт под предлогом соблюдения мер безопасности, сами ящеры тоже были здесь редкими гостями: автоматическая система, полностью роботизированное производство, не дающие сбоев — маленький мирок искусственного разума, держащего в руках жизни своих хозяев.
— Гамаюн бы обзавидовалась, если бы могла испытывать подобные чувства, — усмехнулся Тимофей, закончив рассуждать об особенностях местного мироустройства. Лика слушала каждое слово, задавала вопросы, а сама думала, стоит ли говорить идущему рядом мужчине о своих сомнениях касательно Олимпиады. Это было семейным делом, как ни крути, а Тимофей… предпочёл остаться чужим. Девушка уважала его право не интересоваться ею как женщиной, но обратиться за советом было больше не к кому.
— Прости, я, наверное, неинтересный рассказчик, — мягко проговорил Тимофей и замолчал. — Нам надо сегодня пройти хотя бы треть района.
— Что мы здесь ищем?
— Я не знаю. Зацепку, подсказку, любую информацию, которая поможет нам справиться с управлением субмарины и сбежать. А может мы просто забиваем своё время бестолковой активностью, чтобы больше уставать и меньше думать о будущем.
— Тимофей, я хотела с тобой поговорить, — тихо начала Лика, прислушиваясь к биению собственного сердца и сбавила шаг.
— Лика, прости меня за…за тот разговор. Я не хотел никого обижать, просто мне казалось правильным оградить тебя от общения с таким человеком, как я. То, что ты видишь - это обман, придуманный идеальный образ того, кем я должен был стать, но, к сожалению, всегда не дотягивал до высоких идеалов семьи. Я оступился и серьёзно их подвёл.
— Поэтому я и пойду за ней следом.
— Я должна это сделать, по-другому туда не проникнуть. Уверена, разгадка лежит в зале Спящих.
— С чего ты взяла? — строго спросил Тимофей. — На многие стратегически важные объекты нам сразу перекрыли доступ. Спящие могут оказаться инфицированными местной заразой, потому туда и не ходят. Это лишь одна из причин.
— Девчонка права, — Влад неожиданно принял сторону Лики. — Всё может быть, но упустим эту возможность - другой может и не представиться. Существо, прикидывающееся одним из нас, долго не протянет. А дальше что? Будем сидеть как бараны в загоне? Ждать своей очереди?
— Вы оба правы. Самое противное, что наша группа раскололась на два лагеря. Именно сейчас, когда необходимо быть вместе.
— Пацифисты чёртовы! — Влад сплюнул на зеленоватый песок и зарыл слюну носком мокасина. — И Виктор с ними! За брата впрягся, не иначе! Но не может же он не понимать, что сидеть и просто ждать - губительно для всех!
— Не забудь мать отвлечь, — сказал Тимофей девушке, смотрящей на дорогу, теряющуюся между чёрных камней. Где-то там маскировалась граница Купола, который грозил стать для них склепом.
Лика кивнула и передёрнула плечами как от холода. Ей предстоит находиться наедине с Существом, возможно, убившим её мать. Стоило произнести догадку вслух, как она стала казаться вполне очевидным фактом. Девушка не хотела сейчас ломать голову над тем, как аборигенам удалось скопировать людей, по-прежнему оставалось много вопросов: почему двойник так обезображен, зачем нужна эта игра эфам и почему “мать” зовёт их другим именем. Что там говорила Варя: похоже на итальянский. Но при чём здесь иностранный язык, если Олимпиада была патриоткой, нетерпимой к чужим обычаям?
— Пора возвращаться, слишком долго мы здесь торчим, — произнёс Влад, озираясь на пустырь.
Тишина окружающего мира давила на уши, каждый звук здесь казался чем-то противоестественным. Ящеры не жаловали звуки, видимо, прекрасно обходясь без них. Лика пыталась расспросить Микопу, есть ли у них живопись или иное искусство, но та ничего не отвечала.
Обратный путь занял около получаса, Тимофей приказал войти в спальню всем вместе, так, по его мнению, совместная прогулка вызовет меньше подозрений.
Лика сразу направилась к матери, что-то оживлённо обсуждавшей с Весловым и его женой. Разговор шёл о языке эфемералов, вернее, о звуках, которыми те обменивались. Ящеры выражали одобрение или порицание, любые сильные эмоции гортанными криками. В остальном же, диалоги велись мысленно, как по рации: один слушает, что говорит собеседник, а потом, после сигнала, что тот закончил речь, отвечает.
— А что значит, фосфереалы? — внезапно для самой себя выпалила Лика.
— Да, я тоже давно это хотела спросить, — поддержала подругу Варя.
— Это я сама придумала, ещё когда не знала, как их называть, — спокойно ответила Олимпиада, ни на секунду не задумавшись.
“Врёт”, — Лика больше не сомневалась в своей догадке относительно подмены. Если бы она могла, заставила бы самозванку признаться немедленно, но как это сделать, если даже на своих рассчитывать нельзя!
— Какая вам разница, как их называла прошлая экспедиция?! — поддержал “мать” Дмитрий и сурово посмотрел на жену. Варя сжалась под колючим взглядом. Лике стало жаль подругу, и девушка решила прекратить эту пытку. Она с вызовом посмотрела прямо в глаза Веслову:
— Что ты так завёлся? Это всего лишь женское любопытство.
— Знаю я вас, — проворчал тот, на секунду задержавшись взглядом на Олимпиаде, и отошёл к Старковым, сидевшим рядом на одном матрасе и смотревшим в открытый проём двери. Варя, вздохнув и пожав плечами, засеменила следом.
— Не серди их! — заговорила Олимпиада с дочерью. — Ты никому не рассказала о нашем мероприятии?
Лика мотнула головой.
— А куда вы ходили с Киреевым?
— Осматривали окрестности.
— Лика, ради всего дорогого, дочка, держись от него подальше. Он тебе не пара.
— С чего ты вообще взяла, что старпом меня интересует как мужчина? — холодно спросила Лика и уставилась на “мать”. Та замялась и сказала примирительным тоном:
— У тебя особый путь, Анжелика. Ты рождена для великих дел, не разменивайся на… недостойных.
— Спасибо, учту. С чего такой пафос?
— Почему мы ссоримся? Я обидела тебя?
Лика пожала плечами.
— Прости, но мне по себе. Зачем нам идти в зал Спящих? Это безопасно? И что будет, если ящеры нас там застанут? Убьют?
— Они не кровожадны, в отличие от людей. Просто разделят с другими. Да и кто знает, что будет? — в голосе Олимпиады проступило плохо скрываемое раздражение.
“Ну, давай, покажи своё истинное лицо”, — думала Лика, а сама улыбалась и продолжала расспросы о том времени, которое Олимпиада провела вместе с эфами, радуясь растерянному выражению лица “матери”. Та изворачивалась, давала противоречивые ответы, иногда вполне разумные и похожие на правду. Однако, стоило углубиться в мировоззрения фосфереалов, как “мать” вконец запуталась во лжи.
