Она же не расстается со своим айфоном ни на минуту. Где же она, почему не отвечает? Я похолодел от нехорошего предчувствия.
А затем из глубины дома донесся грубый мужской голос. Отца у Даши нет, но есть дядя Гриша, который до сих пор преследует ее в кошмарах…
Выронив айфон, я бросился на голос и резко толкнул приоткрытую дверь. Одной секунды хватило, чтобы выхватить из темноты мужика, навалившегося на распростертую на кровати Дашу. Ее белые волосы разметались по подушке, а рука безвольно свесилась вниз, и на миг мне показалось, что она мертва.
Схватив подонка за шкирку футболки, я отшвырнул его как можно дальше от Даши. Раздался грохот падающего тела. А я подхватил Дашу на руки, одергивая задранный свитер, и ощутил ее слабое дыхание. Жива! Только чем-то одурманена.
Даша взглянула на меня затуманенными глазами, как будто не веря, что видит меня наяву.
– Это я, Даш. – Подо мной скрипнула кровать, когда я присел на край, продолжая держать ее за плечи.
Она слабо вздохнула, и по ее щекам покатились две слезинки. Где-то за спиной заматерился мужик, приходя в себя, и мне захотелось размазать его по стенке. Но Даша закинула руки мне на шею и обмякла, прижавшись ко мне, как будто этот жест забрал у нее последние силы.
Подхватив на руки свою драгоценную ношу, я заметил, что Дашины джинсы приспущены. В груди взорвался огненный шар ярости, я готов был разнести в щепки весь этот дом – вместе с тем подонком, который сейчас ползал по полу, пытаясь встать, и грозил мне карой, вместе с той мертвецки пьяной женщиной, которая лежит на кухне и не может защитить свою дочь.
Но Даша так доверчиво прижималась ко мне, что я стремительно вышел из комнаты, торопясь вынести ее на свежий воздух из этого смрада, пропахшего куревом и перегаром. И только оказавшись за забором, я сбавил шаг, баюкая Дашу в своих руках.
Оказавшись на воздухе, она часто задышала, словно пыталась очистить легкие от того дурмана, который проник в ее кровь.
– Пусти, – слабо выдохнула она.
– Чем тебя опоили? – спросил я, сажая ее в машину.
– Снотворным, – слабо отозвалась она, застегивая джинсы.
Я видел, что она сгорает от стыда. А мне хотелось сгореть на костре за нее – лишь бы она никогда не пережила того, что ей пришлось пережить сегодня и много лет назад. Я успел вовремя – самого страшного не произошло. И все равно опоздал на целую вечность – когда Даша оказалась одна на один со своим кошмаром.
Даша задрожала без куртки, на улице было не больше нуля градусов, и я набросил на нее свою.
– Сходить за твоими вещами? – предложил я. Я вынес ее из дома босой, на ней даже тапок не было.
– Не уходи, – Даша вцепилась мне в плечи. – Не бросай меня.
– Никогда, – пообещал я, прижимая ее к груди и баюкая на руках.
Через пару минут Даша затихла и уснула – снотворное все-таки подействовало, и я осторожно откинул ее кресло и пристегнул ремнем.
Сел за руль и тронул машину, увозя Дашу от ее ночных кошмаров в новую жизнь, где я никому не дам ее в обиду.
Глава 24. Конец сказки
Даша
Я проснулась от яркого солнца, бьющего в окна. Комната была незнакомой – просторной и с новым стильным ремонтом в сиреневых тонах. В постели, на свежих чистых простынях, пахнущих лавандой, я была одна. Откинув одеяло, опустила босые ноги на мягкий коврик и заметила, что на мне только белье. Расслабленную негу после сна как рукой сняло. Джинсы и свитер лежали на стуле у стены, и при виде них меня затрясло. Одежду, которая была на мне вчера, хотелось сжечь – чтобы не напоминала о том, как нетерпеливо стаскивал ее с меня дядя Гриша.
На спинке стула висел халат – не шелковый, к которым я привыкла, а уютный банный. Я закуталась в него и почувствовала себя уверенней. Рядом стояли тапочки для меня – Кирилл позаботился даже об этом. Обув их, я подошла к окну, откинула прозрачную белую занавеску из вуали и увидела опрятный деревенский дворик, машину за забором, соседний дом через дорогу и лес на горизонте. Должно быть, летом со второго этажа спальни открывается чудесный вид на зеленый лес. Но сейчас деревья стояли голыми, только черные макушки темнели на фоне по-летнему синего неба.
День был ясный, солнечный, а у меня на душе скребли кошки, как вспомню, что пережила вчера и что увидел Кирилл. Разве я смогу забыть, как лежала тряпичной куклой, не в силах шелохнуться, когда дядя Гриша вдавил меня пузом в кровать? Разве сможет забыть Кирилл? Пусть самого страшного не произошло, Кирилл спас меня, как в том кошмаре, который приснился мне в ночь перед пожаром в больнице. Но одно дело – проснуться от кошмара в объятиях Кирилла и понять, что это был всего лишь сон. И совсем другое – пережить то же самое наяву. Тут уж не отмахнешься от произошедшего, как от дурного сна, не забудешь, не сотрешь из памяти. С этим придется жить. Мне одной. Я мечтала, чтобы Кирилл меня любил. Но я не вынесу того, что он будет меня жалеть. Уж лучше скорее сбежать из этой уютной спальни и из его жизни. Эта сказка не для меня. Пусть найдет себе другую принцессу, которая ее больше достойна.
А пока у меня есть это солнечное утро, которым я намерена насладиться сполна. Ведь другого у меня не будет.
Я вышла из спальни и увидела лестницу, ведущую на первый этаж. Спустилась вниз и оказалась в большой светлой гостиной, соединенной с кухней-столовой.
– Доброе утро, – окликнула я Кирилла, который хозяйничал у плиты.
– Доброе! – Он повернулся ко мне, и его лицо озарила широкая улыбка.
Как бы я хотела видеть его улыбку каждое утро! Но в моей сказке не будет хэппи-энда, и я попыталась запомнить эту улыбку до мелочей. Чтобы доставать из шкатулки памяти в самые темные времена и греться в ее лучах.
– А я завтрак готовлю. Будешь блинчики? С деревенской сметаной.
– Блинчики – это замечательно. Я вот готовить не умею, – честно призналась я.
– А я люблю. – Он ловко подкинул блин на сковородке, переворачивая его, как заправский шеф-повар.
– Где мы? – спросила я, разглядывая современную обстановку. Здесь явно потрудился хороший дизайнер, а длинный стол в центре был рассчитан на большую семью.
– Это дом мамы, – пояснил Кирилл. – Я не стал возвращаться в Москву вчера ночью. Мы с тобой, оказывается, из одних мест. – Он назвал свою деревню. – Слышала?
– Конечно, – я удивилась такому совпадению. Надо же, мы с Кириллом провели детство неподалеку друг от друга. Правда, он меня старше и вряд ли мы пересеклись бы в одной компании. Старшеклассники не водятся с малявками, а я, должно быть, ходила в начальную школу, когда он готовился к выпуску. – А твоя мама тут?
Я оглянулась, ожидая, что женщина тоже спустится на завтрак.
– Нет, она в Москве. Вчера приехала, чтобы встретить меня после выписки. Борща дома наготовила, а я вот к тебе сорвался…
