Я заснула, когда Годвин ввалился в мою комнату на вторую ночь, слегка пьяный и жутко уставший. Помогла ему умыться, стянуть вещи. Обмыла ноги и, высушив, надела чистые вязаные носки. Мужчина спал и даже не сопротивлялся, когда я его дёргала, разоблачая от верхней одежды. Наконец-то удалось его накрыть одеялом. Сама упала рядом и зарылась под бок, чувствуя себя выжатой, как лимон.
Проснулась от тяжести навалившейся туши. Мне было жарко и душно, хоть и чувствовался холод в комнате, торчащим из-под края одеяла носиком. Сколько я проспала, даже не знала. Может, часа два? На улице ещё было темно. Я не позволила закрыть ставни, чтобы могла ориентироваться в сутках.
— Годвин, слезь с меня. Боже, какой ты тяжёлый. Ну, пожалуйста, — канючила я, извиваясь, как червяк.
— Можешь не шевелиться? Я думал, ты будешь спать до утра, — хриплый голос спугнул целый табун мурашек размером с пони. Каждое микроскопическое нервное окончание на коже почувствовало эти острые копытца.
— Я и спала, пока ты не навалился, как мамонт, — буркнула я.
— Мамонт? Какое странное сравнение, — хмыкнул мужчина, сдвигаясь в сторону, но притягивая меня к своему горячему боку. Я развернулась к нему спиной.
— Не рада мне, девочка? — спросил он, все таким же обалденным сексуальным голосом. Табун решил взять все призы по забегу, уже в обратную сторону.
— С чего ты взял? Я очень рада. Мы так мало видимся. А говорим ещё меньше, — стала я предъявлять претензии. — Ты спас меня, — тихо выдохнула, передёрнувшись от отвращения, вспомнив, как этот ублюдок меня душил.
— Не надо об этом. Я едва не допустил издевательства над любимой женщиной, — горячее дыхание коснулось затылка. Мурашки попадали в обморок. Сладкий холодок пробежался по позвоночнику вниз и слабо ёкнуло в промежности.
— Правда, спасибо тебе. Я бы не пережила такого унижения.
Я хотела отодвинуться, но меня развернули, и мягкий поцелуй едва коснулся болезненной припухлости на нижней губе, синяка на скуле, и глаза, в котором лопнули сосуды. Как он мне челюсть не сломал, даже странно.
— Я так хочу тебя сейчас. Но боюсь навредить ещё больше, — тяжело выдохнул мужчина. Я чувствовала горячую пульсирующую проблему, упирающуюся мне в бедро и постаралась не двигаться.
— Прости…
— Тебе не за что извиняться, — вздохнул Годвин и прижал меня крепче.
— Раз мы проснулись, можешь рассказать свою историю? — попросила я, поднимая голову и заглядывая в тёмные провалы глаз, в которых вспыхивали искорки от неверно падающего света.
— Давай, малышка, не сейчас? Я всё обязательно тебе расскажу. А ты мне. Мы задолжали друг другу откровенный разговор.
Моё сердце испуганно замерло. Он ведь ещё не знал, что я не Мелинда. Смогу ли я когда-нибудь признаться ему в этом? Когда я стала привязываться к нему, когда во мне затеплилась любовь, не хотелось бы испугать его и оттолкнуть от себя. Не уверена, что мужчина спокойно воспримет тот факт, что чужая душа, как паразит, заняла тело его жены. Раньше, может, у них и были разногласия, но сейчас он был увлечён мной. Вероятность того, что я останусь в этом времени, очень высока. Что я буду делать, если он возненавидит меня или ещё хуже, буду ему противна?
С такими мыслями я заснула и проснулась, когда в окне забрезжил свет. Годвина уже не было в комнате. Мне принесли свежие лепешки и бульон. Сборы были быстрыми. Под тёплый, подбитый мехом плащ, я надела брючный костюм, выпросив его для себя. Так было и теплее и удобнее путешествовать. А плащ скроет фигуру. Голову я покрыла тёплым шерстяным платком. В такой холод широкий капюшон только от дождя скроет.
Я боялась, что меня посадят на лошадь одну. К счастью, мне такой свободы не предоставили: я умостилась в уютных объятиях мужа. Теперь колеблющаяся под попой ненадёжная опора в виде живой лошади меня не пугала, ведь меня крепко прижимали к широкой груди.
«Господи, я влюблена, как школьница в этого мужчину. Спаси и помоги мне. Моё сердце не выдержит, если он меня отвергнет».
Погода стояла ясная и прохладная. Солнце щедро дарило свои едва тёплые, но яркие лучи. Листва вся опала, и пространство вокруг было видно далеко. Засады можно было не опасаться. По крайней мере, неожиданной.
Мы углубились в лес. Долго ехали по лесной тропе, снова выехали на дорогу. В очередной раз углубились в лес, перешли вброд прозрачную речку. Вокруг было здорово. Воздух чистый, аж голова кружилась. Листва, лежащая под ногами бурым ковром, скрадывала стук копыт. По деревьям скакали белки. Порхали птицы, оставшиеся на зимовку или не успевшие улететь в тёплые края.
Всадники нашего небольшого отряда тихо переговаривались. Далеко вперёд выезжал один из воинов, который был меньше ростом и очень юркий. Пропадал на ненадолго, возвращался, делал знак, и отряд продолжал свой путь спокойно.
В одном месте мы так смогли объехать другой вооружённый отряд, сопровождавший какой-то обоз. Они нас так и не заметили. Широкий овраг скрыл нас полностью вместе с лошадьми. Ехать по краю ручья в глубоком овраге, когда с двух сторон над вами нависают рваные берега, заросшие кустами и пронизанные, как огромными червями, толстыми корнями деревьев, было удивительно. Я и так волшебным образом очутилась в прошлом, так что представить, что мы в новом фэнтези, было не сложно.
Я подняла голову и встретилась с тёмным взглядом мужа. Сердце на миг остановилось и вновь забилось, тяжело качая вмиг загустевшую кровь. В голове зашумело.
«Кислорода много», — промелькнула мысль и испуганно шарахнулась, вычищая полностью мозг. Прохладные упругие губы прижались к моим. Раненную губу дёрнуло, но я не хотела отстраняться и приоткрыла рот, лизнув языком чужие губы. Мне ответили. Горячо, настойчиво, и более чем охотно.
Поцелуй длился всего ничего, но мне хватило на море эмоций. Я уткнулась горящим лицом в крепкую грудь.
— Не устала?
— Нет, — отозвалась я. — Мне удобно.
— Проголодалась?
— Не беспокойся. Всё хорошо. Нам долго ещё ехать? Хотелось бы сына увидеть.
— Мы едем не домой, — ответили мне. И сердце ухнуло в пятки.
— Хочешь меня сдать? — удивительно спокойным голосом спросила я, хотя внутри вся заледенела.
— Ты о чём? — удивился мужчина и приподнял моё лицо за подбородок, заглядывая в глаза.
— Ты серьёзно? В монастырь, конечно, — ответила я.
— Глупый мышонок. Ты от меня не отделаешься. Так что даже не надейся.
«Что бы это значило?»
Глава 29. Знать бы, кто я
Дорога оказалась длинной и утомительной. Мы всего лишь раз остановились у ручья, чтобы перекусить и воспользоваться природными удобствами. Все последствия прелести верховой езды я почувствовала, когда меня сняли с живого транспорта. Мышцы спины и ног свело.
Я с трудом размялась, стараясь особо не размахивать конечностями и не издавать страдальческих звуков. Огляделась вокруг. Лес прекрасен в любое время года. Я вдохнула сырой воздух с запахом прелой листвы. Ещё немного похожу, чтобы размять затёкшие мышцы. Да и дела надо сделать. А времени в обрез.
