Я чуть облегчённо не выдохнула, обрадовавшись, что опять пронесло.
— Выпейте отвар и ложитесь. У вас только несколько часов для отдыха. Ехать далеко. В вашем состоянии очень опасно. Прощайте, леди.
— Прощай, сестра.
Имени я её не знала, так что подумала, что так назвать её правильнее.
Я думала, что не усну. Шорохи, стоны, надрывный кашель кого-то за стенкой, гулкие шаги, когда кто-то проходил. Стены хоть и каменные, звуки пропускали. Не вздохнёшь, чтобы не услышали.
Но стоило коснуться подушки, как я заснула мгновенно. Нырнула, как в омут, и вынырнула в ослепительно-белой палате. На потолке люминесцентные лампы, широкое чистое окно. Рядом с головой пикал аппарат искусственного дыхания. Во рту торчала трубка. Повернув голову, увидела нашего заведующего, незнакомого врача и Павла, с которым они разговаривали. Выглядел мой женишок неважно. Бледный, с синяками под глазами, хоть и безупречно одетый. Какого чёрта он здесь забыл?
Потом вдруг до меня дошло, что я попала обратно в свой мир. Моё дыхание участилось, сердце забилось быстрее и рядом запиликал другой прибор, фиксирующий изменения гемодинамики.
«Как же хорошо. Это просто коматозное состояние. Надо же… А как всё выглядело реально»
Павел бросился ко мне. Увидев, что я открыла глаза, схватил за руку, то сжимал, то разжимал и что-то быстро говорил. Как сквозь толщу воды до меня доносились слова, которые я слышать не хотела. Он это понял по моим глазам.
— Ты только вернись ко мне. Дай мне шанс извиниться! Всё будет хорошо, обещаю тебе! Я всё равно тебя никуда не отпущу!
От отвращения и обиды я стала задыхаться. Только на секунду прикрыла глаза и тут же открыла, а надо мной нависла сестричка. Я снова в келье, а над головой, прямо под потолком, небольшой оконный проём с решеткой.
— Почему ты не выпила отвар? — дохнула она на меня несвежим дыханием. — Сколько от тебя проблем, ведьма! Ты никогда его не получишь! Ты не заслуживаешь его любви.
Я даже ответить или спросить, кого она имела в виду, не успела. Я ещё не отошла от разительной смены обстановки, как девушка решила действовать.
Лицо резко накрыли какой-то вонючей тряпкой. Я хотела вытащить руки, но девушка навалилась мне на грудь всем телом и зафиксировала одеяло. Я стала задыхаться. Никогда бы не подумала, что такая худышка может обладать такой тяжестью и силой.
Она попыталась обмотать тряпкой мою голову, но я прижалась затылком к каменной подушке (спасибо, что она не мягкая), и у неё ничего не получалось. Я хоть и слабела, но умудрялась вдыхать воздух через вонючую ткань. Ещё немного — и грудь разорвёт от боли. Нехватка кислорода вызвала приток крови и мне казалось, что лёгкие горят огнем. В голове шумело.
«Не дамся, дрянь! Я ещё не успела пожить. Хоть и в этом грёбаном жутком месте, но я хочу жить»
Ноги мне никто не держал. Освободив их от одеяла (благо, ночнушка была с широким подолом), я вскинула и обхватила коленями голову девицы, скрещивая голени перед её лицом.
Резкий рывок — и хрупкая тушка опрокинулась в бок и назад, с противным хрустом стукнувшись головой о каменный угол дверного проёма. Я присела в кровати, спустив ноги и пытаясь отдышаться. Девчонка не подавала признаков жизни. А рядом с ее головой росла темная лужица.
«Блин, меня же казнят за убийство в монастыре», — подумала я с ужасом, пытаясь сообразить, как мне выпутаться из этого происшествия. Я вылила на себя отвар (предположительно яд или убойная доза снотворного), разорвала рубашку, взлохматила ещё больше волосы и, схватившись за ворот, побежала к двери, а оттуда просто вывалилась в коридор и больше не вставала. Холод грязных каменных плит проник внутрь вплоть до сердца.
Вскоре раздался крик, топот ног. Кто-то забежал внутрь кельи. А меня подняли на руки и занесли обратно.
К моему большому удивлению, шума почти не было. Как будто ничего и не случилось.
— Одевайся. Мы выезжаем сейчас же, — только и сказал мне мой якобы муж.
Было ещё очень рано, но светало. Дождь прекратился, но туман ещё стелился в низинах, храня сырость от зарождающегося дня и солнечных лучей.
Наш отряд состоял из десяти человек, включая меня и лэрда, как они его называли. Только отличался он от них значительно. Первое впечатление при дневном свете было таким же, как и в тёмной клетушке при свете лучины. Открыто его разглядывать или остальных воинов я не решалась.
Слабость никуда не ушла, но чувствовала я себя бодрее на свежем воздухе. Дышала полной грудью, пряча лицо под капюшоном и кутаясь в толстый шерстяной плед.
Я сидела на повозке, похожей на дроги, накрытые слоем сена. Рядом со мной восседала пухлая женщина, одетая в сто одёжек и прижимала к себе корзину, накрытую тоже пледом. В ней спал младенец. Предположительно, мой ребёнок.
Я грустно смотрела на дорогу, на две борозды, оставляемые деревянными колёсами в грязи, и на стройные ноги лошадей, месящих коричневую жижу.
Хотелось уснуть под чавканье и топот и проснуться дома. Никаких радужных мыслей насчёт будущего Мелинды у меня не было.
Глава 4. Маленькая победа
Остановились мы всего раз, чтобы справить, кому надо, малую нужду. Я бы ещё поменяла тряпки между ног. Но, наверное, придётся потерпеть. Тянущая боль внизу живота была пока терпима. Ещё и грудь ныла, но тоже терпимо, если не касаться её. Грудь наливалась и я чувствовала, что скоро у меня начнутся проблемы со сцеживанием молока.
Когда я с трудом залезла на дроги (помогать мне никто не спешил), мне в руки сунули свёрток из чистой тряпицы. В нём я нашла кусочек твёрдого сыра, по специфическому запаху овечий или козий, а также ломоть чёрного, грубого помола, хлеба.
Я давилась жёсткой пищей, пока моя спутница не протянула мне бутыль с сильно разведённым вином.
— Я не буду это пить, — отказалась я. — Мне бы простую воду.
— Это лучшее, что есть. Воду никто с собой не берёт в дорогу, — обиженно поджала губы женщина.
— Почему я не слышала, что ребёнок плачет? — вспомнила я о твердеющей груди. Всё-таки я не вынашивала это дитя и материнское чувство во мне ещё не проснулось.
— Я покормила его, когда вы спали, — всё ещё дуясь, пробурчала женщина.
— Ты кормилица? — спросила я.
— Нет, конечно, — возмутилась пышка, как будто я её оскорбила.
— Дона, когда ты успела сиськи молоком накачать? — воскликнул один из воинов. — Вроде не рожавшая. Надо у Гара поинтересоваться.
Раздался дружный хохот. Посыпались скабрезные шуточки. Один из массивных всадников с рыжими патлами грубо отчитал шутника, бросая взгляды на мою спутницу.
Я постаралась поймать в поле зрения чёрного коня, на котором ехал лэрд. Предсказуемо, что тот даже не оглянулся. Зато его спутник резко обернулся, но я успела опустить голову и сделала вид, что поправляю плед на корзине. Сунула руку глубже. Вроде тепло.
