Никаких намеков на то, что в убийстве Сердарова принимал участие маньяк-шифровальщик, он не нашел, и казалось, что все следы указывают на то, что к этому преступлению должен был быть причастен Омельченко. Возможно, Лев и поверил бы в реальность такой версии, если бы не одно «но»: судя по данным от группы наблюдателей, Сидорчук-Омельченко и вовсе в эту ночь в квартире Сердарова не ночевал. Дождавшись прибытия экспертов и дав им указания максимально быстро изъять с места преступления все улики и дать по ним отчет, он поехал в Главк. Наблюдатели остались на месте, на тот случай, если Сидорчук вдруг наведается в дом своего сослуживца.
Гуров решил усилить наблюдение за театром Строевой, даже несмотря на то, что сейчас там находился Крячко. Он считал, что именно там и должны были развернуться самые важные события последних дней, и к этому следовало быть готовыми на все сто процентов.
Стараясь связать воедино все имеющиеся в руках ниточки как можно быстрее, первое, что сделал Лев по возвращении в Главк, – сразу же начал просмотр записей с камер видеонаблюдения, которые скачал Крячко.
Он не успел просмотреть и половины видеоотчетов, как ему позвонил профессор Ляшко. Врач-психотерапевт рассказал, что поднял все записи, касающиеся эксперимента, и назвал фамилии специалистов, которые проводили отбор добровольцев на первых двух стадиях. Их оказалось четверо: Артур Голованов (невролог), два психотерапевта – Евгений Запяткин и Артур Папазян – и психолог Сергей Прохоров. При имени последнего Лев чуть не поперхнулся и недоверчиво переспросил профессора:
– Сергей Игнатьевич Прохоров?
– Да. А вы его знаете? – удивленно произнес Ляшко и тут же рассмеялся: – Ну конечно же. Он же года полтора-два назад в полицию работать перебрался. Впрочем, молодец, научные исследования не бросает! И мне помогает, если позову, и в каком-то там профильном полицейском проекте ведет изучение психотипов преступников. Кажется, даже какую-то научную работу месяца три назад опубликовал. К моему сожалению, у меня слишком мало времени, чтобы изучать труды коллег. Передайте привет Сергею Игнатьевичу, как увидите. Я ему обязательно на днях позвоню… Ну а в целом, эти четверо специалистов вам подробно расскажут все, что вас интересует. От меня еще нужна какая-то информация?
– Пока нет, – ответил Гуров. – Если что-то потребуется, я вам позвоню.
Первой его мыслью было немедленно отправиться к Прохорову и попытаться получить информацию о том, почему Ушаков и Ненашев не подошли для эксперимента профессора Ляшко, что объединяло этих людей и с кем они могли общаться во время проведения их проверок на психологическую пригодность. Но он осадил себя, вспомнив о том, что и Орлов и Крячко в ходе расследования последних событий советовали ему обратиться за помощью к штатному психологу. И пойти к Прохорову сейчас, когда для разгадки головоломки было достаточно арестовать Сидорчука-Омельченко, означало бы признать тот факт, что в расследовании преступлений помощь психолога может быть неоценима.
– Что выросло, то выросло! Сам начал, сам и закончу, – пробормотал себе под нос Лев и вместо визита к психологу продолжил просмотр записей видеонаблюдения.
От Крячко пока не было никаких известий, как и от наблюдателей, скрытно следивших за каждым входом в театр, где служила Строева, и он, несмотря на переполнявшее его нетерпение и охотничий азарт, не стал тормошить их ненужными звонками.
Среди отсмотренного материала Лев заметил нескольких людей, похожих по описанию на давнего поклонника Марии, которые входили в театр или выходили из него вчера вечером в тот период времени, когда Строева еще находилась внутри. Некоторые из мужчин были с букетами, но рассмотреть, какие именно в их руках цветы, на записях видеонаблюдения было невозможно – либо в кадр попадала только часть упаковки букета, либо изображение было слишком плохого качества. Гуров настолько увлекся поисками мужчин с букетом в руках, что едва не пропустил один интересный факт: в театр перед началом представления заходил Прохоров!
Он несколько раз перемотал фрагмент видеозаписи, чтобы убедиться в этом, и через пару минуту сомнений больше не оставалось: в здание театра вчера вечером действительно заходил психолог из Главка. Правда, букета в руках у него не было, да и по стилю одежды он скорее походил на успешного бизнесмена, чем на полицейского психолога, но тот факт, что Прохоров наведывался в театр в то время, когда поклонник вручал Марии букет желтых хризантем и виниловую пластинку Анны Герман, насторожил Гурова.
Станислава звонок Гурова с сообщением о том, что в театре может быть взрывчатка, ничуть не удивил. После того как Лев вычислил место проведения финальной акции маньяка-шифровальщика, Крячко сразу предположил, что в театре преступник намерен провести какую-то масштабную террористическую акцию: после такой витиеватой подготовки было бы пошло размениваться на еще одно банальное убийство.
Ранее у Стаса были смутные предположения, что своей операцией маньяк-шифровальщик хочет не просто дискредитировать Гурова как одного из лучших сыщиков страны, доказав его неспособность раскрыть серии преступлений, даже имея подсказки на руках, а хочет личной мести, намерен заставить его друга по-настоящему страдать, и теперь эти предположения подтвердились, поскольку ничего бы не причинило больших страданий Гурову, чем гибель его жены. Именно поэтому он прочесывал театр от подвала до чердака с максимальной тщательностью. То же самое приказал сделать и трем своим помощникам – оперативникам Кондрашову, Аксенову и Бухонину.
Директор театра до смерти перепугался уже тогда, когда Крячко объяснил ему, что в здании может скрываться опасный преступник, так что рассказывать ему о бомбе Станислав посчитал нецелесообразным. Настрого приказав директору «молчать в тряпочку», он с помощниками, нацепившими на себя спецовки «Мосгорсвета», отправился прочесывать все немаленькое здание.
Распределив между оперативниками зоны осмотра помещений, приказал начать поиски с самых отдаленных уголков, а себе оставил сектора между парадным и служебным входами в театр, чтобы успеть оперативно отреагировать, когда наблюдатели сообщат, что кто-то подозрительный входит или выходит из театра. Так же, как и Гуров, Стас практически не сомневался в том, что Сидорчук-Омельченко не станет прятаться внутри здания, где его может случайно разоблачить какая-нибудь уборщица или слесарь, а появится в театре непосредственно перед началом проведения решающей стадии операции. И он хотел лично задержать украинца, решившегося на такой жуткий шаг, как теракт в Москве. Именно поэтому, когда наблюдатели сообщили о том, что объект направляется к служебному входу и идет туда не один, ему хватило пары минут, чтобы оказаться поблизости от дверей.
– Сидите тихо и не высовывайтесь! – приказал он наблюдателям. – Следите за всем периметром.
Омельченко, с огромной сумкой на плече и мотком электропровода через грудь, действительно пришел в театр не один, а в сопровождении художественного руководителя театра.
– Это еще что за самодеятельность? – с возмущением заорал худрук на охранника, дежурившего у дверей. – Я же вчера говорил, что сам приведу толкового электрика! Кто сюда людей из «Мосгорсвета» вызвал?
