На какую-то долю секунды Старик позволил себе отвлечься на невероятный пейзаж балок, листов железа и труб, в которых свистел ветер. В том, что все это могло держаться на высоте четырехсот метров, уже присутствовала некая магия, современное колдовство…
Он не заметил, как обернулся Мин.
А тот мгновенно отпрыгнул назад.
Он понял, что полицейский смотрит в другую сторону.
И напал.
Мин набросился на Элайджу, а тот, отвлекшись на необычное зрелище, не сумел вовремя отреагировать. Правда, взведенный курок сделал свое дело – раздался выстрел, – но пуля ушла вверх. А Мин уже висел на нем… Оба упали и покатились по настилу из мокрого железа. Прежде чем Элайджа успел понять, что происходит, он почувствовал, как в глаза и в нос ему изо всех сил впились острые зубы. Боль пронзила его электрическим разрядом, а от страха, что ему вот-вот вырвут глаза, он почти потерял сознание. Когда же челюсти разжались, он откатился в сторону с залитыми кровью глазами и таким чувством, что носа больше нет. Осторожно потрогал нос, но оказалось, что с него просто ободрана кожа, хотя зубы вошли достаточно глубоко.
– Встать! – раздался голос Мина.
Элайджа поднял голову. Мин Цзяньфен стоял метрах в двух от него, с его оружием в руке, и разглядывал его сверху. Элайджа подумал, что никогда и ни у кого не видел в глазах такой черной злобы. Даже у самых опасных преступников, попадавшихся ему в жизни. На него смотрело существо, начисто лишенное всякой жалости, существо, только на вид напоминавшее человека.
– Встать! – повторил голос.
Элайджа с трудом поднялся.
– Что ты собираешься сделать?
– Убить тебя.
Факт был констатирован ледяным тоном, нейтрально, объективно и безжалостно. В голосе не было ни эмоции, ни удовлетворения, ни торжества.
– Тогда чего ты ждешь?
– Смакую момент, – ответил Мин.
И Элайджа понял, что так оно и есть. Несомненно, в этом моменте сосредоточилось все, от чего Мин получал особое удовольствие: держать жертву в полной зависимости, в полном подчинении, прежде чем убить ее… Вот только в этот раз у него не нашлось под рукой ничего, что могло бы продлить мучения жертвы: ни иголок, ни змей.
– Давай, чего ты ждешь?
– У меня достаточно времени.
– Стреляй, мразь!
Элайджа сделал шаг в сторону, вынуждая Мина выстрелить. Грохот выстрела на секунду заглушил вой ветра. Элайджа видел, как в дуле пистолета вспыхнуло пламя, почувствовал, как пуля пробила ему плечо, но бросился вперед, чтобы отразить нападение. Вторая пуля попала прямо в грудь, в трех сантиметрах от сердца. Старик ощутил ее, как сильный удар кулака, в тот самый миг, когда раскинул руки, чтобы стиснуть Мина в последнем объятии и толкнуть его к перилам. Мин вырывался. Пистолет выпал у него из руки, со звоном ударился о металлический лист, металл о металл, и исчез в пустоте. Элайджа согнулся дугой, толкая Мина к перилам. Тот снова вцепился в него зубами, оторвав кусок левого уха. Но Элайджа все толкал его, превозмогая жгучую боль. Он был сильнее и мощнее, хотя силы быстро покидали его. Кровь била ключом из раны в груди и заливала грудь врага, а тот пытался отбиваться головой, поскольку Элайджа держал его за руки.
Наконец бедра Мина коснулись тонкой трубы, служившей барьером, и Элайджа, собрав последние силы, нажал в последний раз. Оба при этом закачались над пустотой, и мощный порыв ветра толкнул их в спину. Впервые Старик увидел страх в глазах врага и на миг испытал истинное удовлетворение, когда оба их тела, сплетясь, перевалились через перила. А дальше сила тяжести и бешеный порыв ветра увлекли обоих вниз с четырехсот метров.
Все закружилось, Элайджа закрыл глаза и одновременно с воем ветра услышал крик своего напарника по полету.
Через каждые двадцать этажей к башне крепились металлические пластины в форме перевернутых зонтиков, чтобы в них собирались случайно оброненные рабочими вещи или инструменты. Так что падение было недолгим. Их принял один из таких зонтиков. Мин умер сразу. Элайджа соскользнул в глубину воронки одного из зонтиков, расположенных между башней и настилом. Упал он лицом вверх. Время начало растягиваться, секунды превратились в минуты, а может, в часы, а может, и в мгновения. Он лежал, не в силах пошевелиться, и понимал, что внутри него переломаны все кости, что десятки внутренних органов смещены куда попало и что он стремительно теряет кровь. Старик любовался вихрями облаков в небе. И ощущал, как его захлестывают волны чувства, такого сильного, какого он никогда не испытывал.
Он долго смотрел на струи дождя, льющиеся на него сверху, а потом вздохнул в последний раз.
Эпилог
Остров
Как только рассвело, Мойра вышла на палубу выпить кофе. В бухте уже кипела жизнь. «Фокси Леди» вернулась после долгих дней рыбного промысла, и матросы выгружали на набережную полные рыбы сети. Близнецы Адам и Алекс, хозяева траулера, помахали ей, и она тоже махнула в ответ. Яхтсмены сновали по палубам своих судов, готовясь провести сегодняшний день в море. На южном берегу бухты маяк перемигивался с первыми лучами солнца. Поднявшийся с ночи свежий бриз ласково шевелил гибискусы, бугенвиллеи и пальмы вокруг управления порта, и Мойра надела поверх футболки и джинсовых шортов просторный пуловер. Кожа ее загорела, как никогда.
Она потянулась, вдохнула аромат холодного кофе в чашке и отправилась дальше надраивать судно. Начинался туристический сезон. Еще накануне Мойра вымыла, начистила до блеска и проверила два рефрижератора, две морозилки, два генератора льда, горизонтальный руль безопасности, лебедки, такелаж и спасательные шлюпки для семи человек. Ей вот-вот исполнится тридцать, и свое место она не променяет ни на какое другое в мире. На компенсацию, полученную от «Мин инкорпорейтед», Мойра смогла приобрести этот парусник и поселиться в маленьком райском уголке, где возила туристов в туры по островам
[68]. При этом ставила одно условие: никаких мобильных телефонов, планшетов и компьютеров. Пассажирам предлагали оставить свои гаджеты в сейфе у Шейна, управляющего самым большим отелем на острове.
На борту были все блага современной цивилизации, кроме вай-фая. Взамен Мойра предлагала многодневное морское путешествие, шампанское, «Дайкири», беседы о том о сем на палубе по вечерам и погружения в самые красивые подводные уголки Карибских островов. Тысячи гектаров потрясающего подводного ландшафта в заповеднике Кусто, в открытом море у пляжа Малендур, на Кот-су-ле-Ван, у мыса Гуверней в Сенте, в бухте Шастене и в Кихоул-Пиннэклс на Сент-Люсии
[69]. Это в сто раз лучше, чем все картинки Центра: никакие очки 3D и новейшие технологии не могут вызвать таких эмоций, такого восторга, как живая планета. Эту живую планету Мойра хотела оставить грядущим поколениям.
