– Мы будем заключать брак или кого-то продавать на невольничьем рынке? – на всякий случай уточнила я, впечатленная вступлением.
– Так, ну не начинай только! У нас нет невольничьих рынков!
– А если найду?
Дивислав закатил глаза. Сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
– В общем, дело так. У Кощеев с женитьбой все сложно. Было время, когда нашим предкам приходилось воровать девиц, ибо добром ни одна из них перебираться жить в Межанск не хотела. Оно и понятно: нынешний город не сравнить с тем, что было. Раньше крепость стояла, ров, да умруны шастали, как к себе домой.
– В общем, картина печальная? – не удержалась я.
– Да, – кивнул он, совершенно не разозлившись, что не слушаю молча. – Сейчас куда лучше. Да и после того, как от человеческих девиц кровь стала вливаться в наши жилы, мы и краше стали, и глазу приятнее.
– И скромнее.
– И это тоже, – кивнул Дивислав. – В семье нас двое – я и Темнозар. Наследником может стать только один. Второй в компенсацию станет бессмертным.
Я молча приподняла бровь. Вот как. Значит, у меня было не совсем верное представление о Кощеях. Оказывается, бессмертие у них не у всех. Как интересно, однако. Буду знать.
– Как ты уже поняла, Темнозар выбрал бессмертие. Но и детей у него быть не может, так поддерживается в природе гармония, – посмотрел на меня Дивислав. – Он полностью занят своими исследованиями, не особо любит людей… да и нечисть тоже. От хозяйственных дел, если они только не связаны с опытами, его тошнит. Работа на общее благо, если в итоге оно не будет его собственным, наводит на него тоску.
– Короче, не брат, а мечта, – протянула я.
– Нет, он хороший. Но вот… такой, – вдруг улыбнулся Дивислав. – В связи с этим мы честно поделили все плюшки нашего рода. Я – наследник. Мне после смерти отца становиться хранителем Межанска.
Я кивнула. Хорошо. Так понятнее. Но не тяни, душа моя, а то скоро уж идти к алтарю, а мы тут все беседуем о тонкостях Кощеевого уклада.
– У нашей семьи есть провидица. Не то чтобы она может указывать, что нам делать. Но… бывает, говорит правду.
Рука Дивислава легла на мою. При этом ощутимо так легла. Я удивленно приподняла брови. Это боится, что сбегу? Так это вряд ли: выпрыгивать через окно в наряде до пят очень неосмотрительно. И единственное, что я сейчас смогу, если что вдруг пойдет не так, – завопить что есть силы. А там и Васька примчится, и Забава дверь выломает. Ведь точно же оба подслушивают, знаю я их.
Правда, надо отметить, после нашего знакомства и попытки забраться ко мне в светлицу Дивислав больше не пытался сделать что-то, что мне бы не понравилось. Нет, симпатию и свои мужские поползновения он никак не преуменьшал. Но при этом вел себя прилично. Или это был обманный ход.
– Лишка… в смысле, провидица, показала мне тебя. Сказала, что ты моя судьба.
Повисла тишина. Только его пальцы сжались сильнее. Да не убегу я!
Лишка, Лишка… Что-то мне не очень нравится это имя. Аж вспоминается родственница старосты, будь она неладна. Больно уж часто любила голосить: «Ой, лишенько!» Надо ли говорить, что после этого обычно ничего хорошего не случалось?
– Поэтому я пришел в Полозовичи. Изначально, не скрою, попытался применить чары обольщения. – Он как-то невесело усмехнулся.
– И как? – подозрительно поинтересовалась я. – Подействовали?
– Знаешь, когда девица, вместо того чтобы броситься тебе на шею, отвешивает пощечину, то это какое-то странное воздействие.
– Хм. Пожалуй, ты прав.
– Ты здорово выделяешься среди других, Калинка, – тихо сказал он. – Вроде бы и не против побыть рядом с молодцем. Но в то же время постоянно об этом не думаешь. Живешь сама по себе, мало чего боишься, но и на рожон не лезешь. А еще не проявляешь ко мне особого интереса, что озадачивает и раззадоривает.
– Это чем же? – уточнила я.
По идее, надо бы разозлиться: пришел же ко мне не потому, что увидел издалека, влюбился и помчался добиваться, а из-за того, что какая-то Лишка предсказала судьбу. Но… никак. Внутри царило какое-то странное спокойствие. Негодование вроде бы и теплилось огоньком, но очень слабым и почти безнадежным. Может, все потому, что матушка учила супруга выбирать головой, а не сердцем? Хм, что-то я совсем запуталась.
– Недоступностью, – честно признался Дивислав. – А еще ты мне действительно нравишься. Я тебе не признаюсь в вечной любви, да еще и с первого взгляда, но я в такую и сам не верю. А еще из тебя выйдет прекрасная жена.
– Признание так себе, – отметила я, поглядывая на свои руки, унизанные подаренными перстнями.
Дивислав какое-то время молчал. Потом повернул меня к себе, вплел пальцы в волосы и прижался к губам. В голове не осталось ни одной мысли, полынный запах окутал, пьяня, наполняя грудь какой-то странной легкостью и радостью.
А губы у него сладкие, и целует так, будто ни одну до этого так не целовал.
– Я не шучу, Калинка, – шепнул он в мои губы. – Мне нужна такая, как ты. Я не богатырь, не герой из дружины князя къевского. Но я своих в обиду не даю. И никогда не дам. А если еще хочешь отказаться, то самое время это сделать сейчас.
Голос будто пропал. Я смотрела в холодные светло-серые глаза и понимала, что первый раз в жизни чувствую себя маленькой девочкой, которая не знает, как поступить. А еще почему-то воля предательски тает, словно воск свечи, и…
– Соглашайся, дура, – просвистел рядом шепот, и раздался щелчок клювом.
Дивислав не изменился в лице, только раздался грохот. А потом донеслось дикое: «А-а-а-а, за что-о-о?» и такое увесистое «бух».
– Ты из какого гнезда взяла это недоразумение? – невозмутимо поинтересовался Дивислав. – Оно ж и в спальню к нам все время будет лезть.
– А ты уверен, что мы будем в спальне? – уточнила я, сбрасывая наваждение.
– А ты нет?
Я ничего не ответила. Надо подумать. Только вот времени как-то нет. Могу, конечно, вернуться домой. Снова жить с Тишкой и Мишкой, гонять Ваську и лечить полозовчан. Только поможет мне это спасти Леля? И с мостом ничего не выйдет, если я вдруг отдам богам душу, когда попытаюсь его восстановить.
– Ну… мне надо подумать.
– Много думать вредно! – отрезал Дивислав.
– Хорошо, я согласна.
Он озадаченно посмотрел на меня. Кажется, тоже не ожидал. Даже глубоко вздохнул и обеспокоенно заглянул в глаза.
– Это, конечно, неправильно, – заметила я, всем видом показывая, что не собираюсь больше обсуждать этот вопрос – все решено. – Обычно, ну… по канонам сказок, легенд и прочего сначала должна быть свадьба, я в тебя влюбляюсь, ты признаешься, открываешь правду. Я убегаю, ты за мной… Находишь аж в тридевятом царстве, убеждаешь в собственной любви, садишь на коня и увозишь в закат.
