Неприятная игла кольнула в область сердца. Аня сейчас с ним… Или уже вернулась в свою комнату? Черт! Что за идиотизм такой?! Какого черта он продолжает ревновать Аню к Булату? Булат же вчера ясно дал понять, что она его в качестве девушки и партнера не интересует. Да и Дамир обозначил свой интерес.
И всё же… Какая-то червоточина присутствовала.
Ему, как взрослому мужику, привыкшего мыслить здраво, с холодным расчетом, были понятны причины неудовлетворенности и злости. Первая – девочка-Аня не становилась его любовницей в полном смысле этого слова. Подпускала, но не давала. Вторая – его, несмотря ни на что, раздражало, что она ходила к Булату по ночам. Почему нельзя заниматься лечением днем? Если это лечение, конечно. Дамир оборвал себя, ускорившись. Он не мог отрицать, что Булату становилось легче. Но! Улучшение могло прийти и в результате лечения! А не потому, что ведьма поколдовала…
Мысленно выругавшись от всей чепухи, что копошилась в голове, Дамир пошёл завтракать.
Снова с Максом.
– К нам больше никто не присоединится? – поинтересовался Дамир, глядя на пустой стул, на котором, как подразумевалось, должна сидеть девочка-Аня.
– Видимо, нет.
– Тааак… – протянул Дамир, постукивая пальцами по столу.
Что-то ему всё больше не нравилось происходящее. Ане сообщили о распорядке дня. Так утомилась за ночь, что не в состоянии к ним присоединиться за столом? И почему, мать вашу, в его мыслях, в его вопросах снова чувствуется подвох?
Дамир поднялся.
– Ты куда? Дамир… – Макс поднялся за ним следом.
– Завтракай без меня и жди у машины.
Ему надо проверить.
Просто проверить.
Убедиться…
Если бы его спросили, в чем именно, он бы не нашелся, что ответить. Конкретики не было.
Комната Ани оказалась пуста. Сжимая зубы с такой силой, что слышался неприятный скрежет, Дамир заглянул и в ванную. Тоже пусто.
Твою ж…
Мужчина перевел дыхание и приказал себе успокоиться. Что он взбеленился? Из-за чего пришёл в ярость? Да такую, что готов крушить всё вокруг. Черная дыра стремительно разрасталась в груди.
Хорошо… Хорошо…
Его ревность глупа. Безосновательна. Она…
Проклятье!
Он легко ударил кулаком по кафелю.
А потом развернулся, крутанувшись на пятках, и направился в сторону спальни брата. Пока шел, ни о чем не думал. Ведьмочка-Аня в их доме как раз ради Булата. И нечего ревновать, собственнические инстинкты нужно засунуть куда подальше. К сожалению, не получалось.
К брату он открывал дверь более осторожно. Но, между тем, решительно.
Шторы по-прежнему были плотно запахнуты, и утренние лучи проникали тяжело. Коляска у кровати. На тумбе медикаменты.
Взгляд Дамира остановился на кровати. И мир медленно взорвался. Как подожжённый фитиль. Смотришь за тлеющим огоньком, знаешь, что рванет, а сдвинуться с места не можешь. Так же чувствовал себя и Дамир.
Они спали.
Вместе.
Булат и чертова ведьма Аня!
Прикрытые лишь тонким покрывалом, которое ничего не скрывало.
В том числе и наготы Ани.
Покрывало сползло, приоткрывая спину девушки. Ни сорочки. Ни бюстгальтера. Абсолютная нагота. Покрывало сбилось на пояснице…
Булат, напротив, лежал на спине. И опять же покрывало ничего не скрывало.
В данном случае утреннего стояка брата.
Хорошего такого стояка, добротного.
Вызванного присутствием голой девушки рядом.
Дамира тряхнуло с такой оглушающей и бешеной силой, словно тот самый проклятый фитиль был подсоединен к его грудной клетке. Ни разу за свою жизнь Шаитов-старший не заставал любовницу в постели с другим мужчиной.
Что там говорила эта мелкая сучка? Что она воздействует на болезнь с помощью энергии? Какой? Перед глазами всё потемнело, и лишь контроль, который тренера вбивали в Дамира на протяжение многих лет сыграл ему на руку. Не позволил вспылить, подлететь к широкой кровати и в слепой ярости сдернуть покрывало с парочки, которая продолжала мирно посапывать.
И даааа… Держа руки близко, фактически касаясь, словно во сне тянулись друг к другу.
Осталось узнать сущий пустяк.
Имелись ли на девочке-Ане трусики, или она их тоже скинула в порыве… лечения.
А он придурок. Идиот влюбленный, который повелся на ангельские глаза и на слезливые истории. Эта дрянь, если и владела какими-то сверхспособностями, то все они касались умения манипулировать мужиками. Давать каждому из них то, что он хочет! Где улыбнуться, где, напротив, сделать личико попроще! Даже Макс, его Макс! И тот готов был выполнять её прихоть, защищать! От кого, спрашивается?! И та история с нападением… Он же поверил! Он, который всё привык проверять и перепроверять! Нападение было – факт. Но вот причины? Каковы они истинные? И так ли невинна девочка-Аня, как пытается всем показать?
Она – жертва? Да ну нахер!
Взять даже его… Сделала, сука, так, чтобы он сам пришел к ней, вылизал, довел до оргазма, а потом сам же, ничего не предъявляя, ушел к себе, где мучился с дичайшим по силе возбуждением, храня на губах её вкус и дурманящий запах испытанного удовольствия.
А она?.. Спокойно сполоснулась, накинула халат – тот, в котором встречала и его, и который сейчас лежал на спинке стула, и направилась в комнату Булата, где так же спокойно обнажилась.
Великолепно! Зашибись просто, если не сказать грубее.
Девочка-Аня точно знала, чего хочет в жизни, и планомерно, хладнокровно шла к цели.
Дамир подошёл к кровати с её стороны.
Осторожно – ему не надо, чтобы Булат просыпался, видимо, ночка у брата тоже выдалась той ещё – скинул покрывало с Ани.
Только плотно сжатые зубы не позволили ему выругаться вслух.
Трусы на Ани были. Но трусами эту тряпку можно назвать было с натяжкой. О, нет, он любил, когда подобные кружевные штучки надевали к нему в постель. Вот Аня и надела… Только не к нему.
Дамир, находясь на грани и борясь с черной пеленой, что застилала глаза, дотронулся до ягодицы ведьмы. Хотелось шлепнуть. Нет, ударить! Так, чтобы вся пятерня осталась на нежной коже.
Девочка отреагировала мгновенно, словно не спала, а дремала. Открыла глаза.
Увидела его.
И сразу же стушевалась, засуетилась, но медленно, видимо, тоже помня, где и у кого находится.
Дамир усмехнулся: ещё бы ей не помнить.
Шаитов молча кивнул на дверь, схватил со стула халат и швырнул его Ане. Та поспешно поймала и прикрылась им. Дамир покачал головой, не замечая, как усмешка становится шире, злее и демонстративно ещё одним кивком указал на эрекцию брата.
