– Ясно, – кивнул егерь. – А улица Рыбацкая далеко отсюда?
«Рыбацкая, 2» – сообщала висящая на стене некогда синяя, а теперь полинявшая до грязно-голубого цвета табличка. Егерь подошел к подъезду. Купленные по пути в магазине бутылки звякнули в рюкзаке одна о другую.
На стене подъезда было приклеено объявление. Крупными буквами в самом верху надпись: «Пропал ребенок». Под ней – черно-белая фотография девочки лет девяти. Зачесанная набок челка, простая улыбка, ямочки на щеках, широко открытые глаза. Почему-то возникла мысль, что они непременно должны быть голубыми.
Егерь подумал, что не встретил в Лисьем Мху еще ни одного ребенка. «В школе? Или прячут?»
Дверь подъезда распахнулась. Внутри стоял застарелый запах табака и кошачьей жизнедеятельности. Единственная лампочка под потолком была покрыта густым слоем пыли и не горела, по углам висела паутина. Почтовые ящики без замков повисли на грубо оштукатуренных стенах, выкрашенные в несколько слоев зеленой облупившейся краской. Стараясь не споткнуться о хлам на полу, егерь сделал несколько неуверенных шагов в сторону лестницы – глаза не успели привыкнуть к темноте. Едва он начал подниматься, как что-то, прогрохотав сверху по ступенькам, врезалось ему в живот. Раздался тонкий вопль, и появившийся ни пойми откуда мальчишка отскочил, настороженно глядя на незнакомца.
– Так и лоб расшибить недолго, – спокойно сказал егерь.
– А вы к кому? – вместо извинений резко ответил мальчик. – Что-то я вас, кажется, не знаю.
– К… – Егерь запнулся, поняв, что попутчик из поезда не сообщил ему имени. – В общем, тут такое дело, – пустился он в объяснения…
Мальчик слушал, и выражение настороженности постепенно исчезало с его лица.
– А-а-а, – протянул он, – я, кажись, понял. Это вам в двадцать третью квартиру на третьем этаже, к дяде Мише. Это у него в Осинниках родственники. И добавил не без гордости: – Я тут всех знаю.
Похоже, он совсем расслабился и перестал бояться. И тогда егерь решился на вопрос:
– А Гришу Яблонского знаешь?
– Знал, – насупился мальчик и замолчал.
Продолжать он, судя по всему, не собирался, и егерь решил пойти в наступление:
– Говорят, он с башни упал.
– Ерунда это, – отрезал мальчик. – Не падал он ниоткуда. Все туда раньше забирались, там и падать-то неоткуда было. А Гришка так вообще лазил как, как… В общем, хорошо лазил. Ловчее всех был. Даже на спор, ночью. А то, что его возле телецентра нашли, – так просто разбираться не стали. Раз лежит там – значит, упал.
– И ты тоже на башню ходил?
– Я? – замялся мальчик. Я, в общем… Нет. Мать у меня строгая, – добавил он и отвел взгляд.
– Понятно, – ответил егерь.
Послышался шум открывающегося замка, где-то сверху отворилась дверь, зазвенела и натянулась цепочка.
– Пора мне, – заторопился мальчик. – Двадцать третья квартира, – крикнул он напоследок, выбегая из подъезда.
– Спасибо, – сказал егерь и стал подниматься по лестнице.
Добравшись до третьего этажа, он оказался на лестничной клетке перед пухлой, обитой черным дерматином дверью. Справа на стене рядком выстроились разномастные кнопки звонков.
Снизу раздался стук. Егерь перегнулся через перила. На втором этаже стояли двое в серой форме. Один из них колотил кулаком в обшарпанную деревянную дверь.
– Откройте, милиция!
– Да пойдем отсюда, – лениво сказал его напарник. – Не откроет он. Вечером вернемся, когда проспится.
– И то верно.
Тяжелые ботинки затопали по лестнице, скрипнула пружина доводчика, и все стихло. Егерь позвонил в звонок, под которым на стене остались следы от клея в форме числа «23».
Сначала ничего не происходило, затем послышалось приближающееся шарканье и щелканье поворачивающегося ключа. Егерь сделал шаг назад. Из проема показался вороненый ствол охотничьего ружья. Держащий его хозяин был обут в тапки без задников и растянутые тренировочные штаны. Виски, обрамляющие немолодое лицо, побила седина.
– Чего надо?
Егерь принялся пересказывать беседу в поезде, не отрывая взгляда от смотрящего на него сдвоенного дула. Идея с общежитием уже не казалась настолько плохой.
– Ясно, – ответили из-за двери. Ствол опустился. – Санька я знаю, он парень рукастый, даром что алкоголик. Но когда проспится, дело свое хорошо делает. Видать, чем-то приглянулся ты ему. Заходи уж, – распахнул дверь хозяин. – Дядя Миша меня звать.
Они оказались в длинном коридоре. Здесь в отличие от подъезда горела лампочка. И тут и там вдоль стен было свалено всевозможное барахло – старая мебель, велосипед без колес, какие-то тюки с тряпками.
Дядя Миша зашаркал в конец коридора, и егерь последовал за ним.
– Ты за ружье не серчай. Я думал, опять сосед на опохмел просить пришел, – сказал он, вставляя ключ в замочную скважину. – Он в последнее время сам не свой стал – буянит. Милиция по нескольку раз в день приезжает, всех уже замучил.
Дверь в квартиру отворилась, и перед глазами предстало убранство удивительно чистой прихожей. К стене прибита вешалка, сделанная из оленьих рогов, справа – тусклое зеркало.
– Один живу, – словно оправдываясь, сообщил ему дядя Миша. – Ты проходи, не стесняйся. Обувь тут можешь снять, – хозяин квартиры указал на коврик и, повесив ружье на торчащий из стены гвоздь, добавил: – Пол-литру-то догадался захватить?
– А то как же. – Егерь аккуратно поставил рюкзак на пол. Вытащил одну из бутылок.
– Вот это я понимаю. – Лицо дяди Миши посветлело. – Ты на кухне располагайся, перекусишь с дороги. Чего в дверях стоять.
Вечером дядя Миша постелил ему в пустой комнате в дальнем конце квартиры. Показал, где находится ванная, выдал застиранное, но свежее полотенце. Егерь осмотрел свое временное жилище и остался доволен. Простенько, но уютно. Кровать, стол, тумбочка. Окно во двор. Незатейливые зеленые обои, паркет и ни намека на клопов или тараканов.
Перед сном смотрели новости на стареньком пузатом телевизоре. Рожки антенны, торчащие в разные стороны, ловили помехи, и их то и дело приходилось поправлять. Начинался прогноз погоды на завтра.
– …ясно, без осадков, – с улыбкой вещала девушка с рябящего экрана. Егерь всматривался в черты ее лица, думая, что ему кажется, но нет. Она была точь-в-точь похожа на Катеньку.
– Сестры они, – ответил дядя Миша на вопрос егеря. – Близняшки. Еще и третья есть. Вот ведь чудо природы.
Хозяин зевнул.
– Я, пожалуй, ложиться стану. А ты смотри по себе, только не шуми особо. К старости оно знаешь как – муха пернет, уже сердце екает. – Дядя Миша явно преувеличивал, производя впечатление весьма крепкого человека. Даже принесенная егерем бутылка водки не оказала на него заметного действия.
