Там же, укрываясь от дождя, устроились двое работников. Один уже в годах, обладатель пышных пожелтевших от табака усов, другой – значительно моложе. Оба сидели прямо на гробу, на нем же стояла початая бутылка водки, пластиковые стаканчики, рядом на подстеленной газете была разложена нехитрая закуска.
– Администрация дальше, – буркнул старший не поворачиваясь.
– Поможете, мужики? – Егерь перевел взгляд от стаканчиков на бутылку. Оставалось едва ли больше половины. – Заплачу.
– А что делать-то? – прищурился младший.
– Да яму выкопать.
– Глубокую? – оскалился могильщик.
– Дай-ка прикинуть… – решил подыграть ему егерь. – Метра полтора.
Работники переглянулись. В глазах младшего светился азарт: он был еще полон сил и охоч до любой халтуры. Его старший товарищ был более прагматичен – выпивка и закусь были здесь и сейчас, а работа, как известно, не волк. Но водка уже подходила к концу, и, взвесив все за и против, усатый наконец согласился.
– Две, – деловито заключил он. – В валюте.
– Это в какой такой валюте? – спросил егерь. – В долларах, что ли?
– Да на что мне твои даллары! До банка ближнего сорок верст на собаке. Есть валюта твердая, а есть валюта жидкая. – Он поднял стакан. – Сечешь?
– Пожалуй.
– Тогда по рукам. – Старший поднялся со своего места, качнулся. Егерь с сомнением посмотрел на него.
– Да ты не боись, шеф. Мы свое дело знаем. Ноги, понимаешь, затекли от безделья. Усопший скоро будет?
– Будет, обязательно будет.
– Ну пошли тогда. Только инструмент захватим.
Петляя между синих крестов, они перешли через дренажную канаву и оказались на самом краю кладбища. Могилы здесь были совсем свежие – грунт не успел осесть. Надгробные камни еще только предстояло установить, и возле каждого захоронения в землю была воткнута табличка с именем. Егерь повертел головой, отыскивая нужную.
– Вот здесь.
– Что значит «здесь»? – спросил усатый. Он стоял, опираясь обеими руками на лопату. – Не видишь разве, что тут уже другой клиент лежит? Пойдем, покажу, где место свободное.
– Нет, – помотал головой егерь. – Яма мне здесь нужна. Если что – готов добавить. В валюте.
Младший выпучил глаза и, перехватив лопату, пошел на егеря. Тот подобрался, готовясь дать отпор.
– Ах ты падла! Да я тебя…
– Спокойно, – осадил его старший и обратился к егерю: – Такое кощунство на целый ящик потянет. И клиент должен остаться на месте.
Младший побледнел.
– Лексеич, ты что…
– Обожди, Костя, – прервал усатый. – Не видишь, нужда у человека? Он безобразий творить не станет – сделает, что хотел, и уйдет. А коли чудить вздумает, так мы разобраться всегда успеем. – Могильщик выразительно качнул черенком лопаты. – Ну так что, по рукам? – Он с хитрецой глянул на егеря.
– Идет, – кивнул тот.
– Э-э-э, не-е-ет, – вполголоса протянул младший. – Я на такое не подписывался, – добавил он скорее для очистки совести. Было понятно, что перечить более опытному товарищу он не станет.
– Ну тогда за работу.
Поплевав на ладони, мужики принялись копать. Работали они споро. Младший скинул рубаху, его поджарое тело лоснилось от пота. Через несколько минут показалась деревянная крышка.
– Вскрываем? – спросил усатый.
Его товарищ поморщился. Судя по нежно-салатовому цвету лица, ему было явно не по себе то ли от происходящего, то ли от выпитого накануне.
– Я сам, – ответил егерь. – Вот. – Он достал из кармана деньги и протянул могильщику.
Тот послюнявил палец и, демонстрируя богатый опыт, ловко пересчитал купюры. Суммы с лихвой хватало на ящик и даже больше.
– Вы идите к себе. А минут через двадцать можете возвращаться и закапывать.
– Псих ненормальный, – пробормотал себе под нос младший, сжимая побелевшими пальцами лопату. Но развивать свою мысль не стал – от денег отказываться не хотелось.
– Пойдем, Костя.
Могильщики ушли, и егерь опустился на колени. Гвозди заскрипели, покидая доски. В нос тут же ударил тяжелый удушающий запах. Крышка отошла не без усилий, с треском, и егерь отложил ее в сторону. Заглянул внутрь. Труп Гриши Яблонского был там, где ему и положено.
Тело мальчика еще не начало разлагаться. Пожелтевшее, будто отлитое из дешевой пластмассы лицо постепенно покрывалось капельками дождя. Несмотря на то, что егерь видывал всякое, в горле встал ком.
Осторожно касаясь покойника, егерь внимательно осмотрел его. Ни следа повреждений от падения – только на шее выделяется багровый рубец. То ли соседский мальчик был прав, то ли похоронщики на славу потрудились, чтобы придать телу божеский вид.
Он стал спускаться ниже, стараясь не упустить ни малейшей детали. Обратил внимание на руки. Правый кулак крепко стиснут. Повинуясь наитию, егерь аккуратно разжал скованные окоченением тонкие пальцы. В ладони мертвеца что-то было. Егерь ухватил и вытащил нечто по виду напоминающее паклю, поднес к свету, рассмотрел. Пакля оказалась клубком спутанных черных волос. Он снова взглянул на ребенка. Русая голова мальчика была коротко острижена. Егерь достал из кармана пакет, сложил в него свою находку и убрал в рюкзак. Постоял минуту, собираясь с мыслями.
Дождь усилился, капли барабанили по капюшону куртки, собираясь в ручеек на спине. Заметно похолодало.
Крышка вернулась на место. Егерь закинул рюкзак на плечо и зашагал к воротам. Башня продолжала чернеть вдали сквозь мокрую серую завесу.
– Ты кого бить-то собрался, медведя? – дядя Миша посмотрел на выстроенные рядком на кухонном столе цветные цилиндрики патронов, оценивая калибр.
– Да кто попадется. Может, и медведя.
Егерь сидел на табурете и, засунув шомпол в дуло лежащего перед ним ружья, елозил внутри неторопливыми размеренными движениями.
– В упор? – Заскорузлый палец провел по стальному стволу с причудливой гравировкой. – Ружье красивое – спору нет, только вот ствол коротковат. – Может, лучше карабин мой возьмешь? Я с ним на лося ходил.
– Спасибо, дядь Миш. У меня свое, заговоренное, – честно ответил егерь.
– Ну как знаешь. – Дядя Миша, кажется, обиделся, подумав, что это такая шутка. – Не пойму я тебя. Что за спешка под вечер идти?
Занавески на кухне были раздвинуты. И хотя за затянувшими небо тучами толком ничего не было видно, солнце, судя по всему, уже клонилось к закату.
– Встал бы завтра пораньше да и отправился, – дядя Миша помолчал. – Глядишь, и я с тобой сходил бы за компанию. Вспомнил былое. А там – бог даст, и дождь перестанет.
«Не перестанет. Да и нельзя тебе со мной, – подумал егерь. – Ты, дядя Миша, охотник, может, и хороший, да только то, что в башне сидит, поопасней всякого медведя будет».
