– Местные купаться ходят, – пожал плечами егерь.
– Да ты меня не слушаешь! – разозлился его собеседник. – Какое купание в апреле месяце? Да и потом, я сам – местный, зачем нам – здесь речка неподалеку. Тут все иначе было. Они на берегу стирались, а девка эта, мол, из самой глубины выплыла. Словно и была все время там, под водой. Красивая, говорят, но им все наши красивыми кажутся. Рукой их манила, к себе звала будто бы. А потом нырнула обратно – и как след ее простыл.
Егерь слушал, давая возможность выговориться.
– Я тогда это всерьез не принял. Парни ж молодые, дома давно не бывали – невесты все там остались. Еще пошутил: мол, русалка это была, повезло вам, ребята, живыми уйти. Дескать, утянет под воду – и поминай как звали. А теперь думаю, зря я это. Знаешь, как говорят: не буди лихо, пока оно тихо. Они сами-то люди суеверные, если не сказать – темные.
– Не то что ты.
– Я-то? – прищурился бригадир. – Я теперь уж и не знаю, чему верить. Знаешь…
Договорить он не успел – из вагончика вновь послышался грохот. Дверь распахнулась, и на порог, испуганно оглядываясь, выскочил человек. На смуглом лице не было и кровинки. Выпучив глаза, рабочий выкрикнул что-то на своем, тарабарском, одновременно показывая рукой себе за спину. Затем сорвался с места и, едва не угодив в костер, помчался сквозь темноту в сторону городских огней. Все произошло так быстро, что никто из сидевших у огня не успел и шелохнуться. Лишь Улуг-бек что-то пробормотал и проводил беглеца взглядом.
– Чего это он? – спросил егерь.
– Я по-ихнему не слишком кумекаю, – ответил бригадир. – Но, по-моему, его напугал телевизор. А ну-ка посмотрим, что там за ужастики.
Он встал, подошел к вагончику и взобрался по ступенькам. Егерь последовал за ним.
Вместе они заглянули внутрь бытовки. Сияние, струящееся из кинескопа, выхватывало из темноты испуганные лица – обитатели вагончика жались по углам, не отводя глаз от экрана. Из динамика лилось веселое щебетание. Сестра Катеньки с миловидной улыбкой снова обещала солнце. Когда картинка сменилась на новости, егерь спустился обратно к костру. Присел на ящик и задумчиво посмотрел туда, где под пробивающимся сквозь прорехи в тучах лунным светом играла бликами темная гладь пруда.
– Черт-те что творится, – проворчал бригадир, возвращаясь на место. – Витек, – скомандовал он, – живо дуй за этим. Не то он себе по темноте все ноги переломает со страху.
– Сам-то не боишься? – полюбопытствовал егерь.
– А чего мне бояться? – хмыкнул бригадир. – Мы-то с парнями здешние все – на ночь домой уходим. Делать нечего, техника стоит, – он махнул в сторону вросшего в землю бульдозера. – А на объект к утру явиться будь добр – как штык. Ну хоть за простой платят, и то спасибо. Разве снесешь такую дуру бульдозером? – сплюнул бригадир в костер. – Дереза-крохобор все подрывника обещал из столицы выписать. Вот и ждем уже вторую неделю.
– Так это я и есть, – сказал егерь.
– Кто?
– Подрывник.
– Иди ты с такими шутками… – Бригадир вгляделся в лицо собеседника, пытаясь понять, серьезно он говорит или нет, но оно оставалось непроницаемым. – А чего сказал, что егерь?
– А я по совместительству. – Егерь достал пачку бумаг, вынул лист и протянул бригадиру.
Тот пробежал его глазами. В самом верху печатные буквы гласили: «Провести осмотр и подготовку объекта разрешаю». Ниже стояла подпись главы и печать. Бригадир вернул ему листок.
– Что-то мутноватый формуляр. Хотя мне в общем-то все равно. Я эту хреновину охранять не нанимался. – Бригадир посмотрел поверх его плеча, над которым смотрел в небо ствол ружья. – Взрывай тогда, коли не врешь.
– Ключи? – Егерь протянул руку.
– Ключ тебе нужен? Конечно, найдется. – Бригадир пошарил в траве и протянул ему изогнутый ломик. – На вот, держи.
Егерь взвесил ломик в руке, подумал и сунул за пояс.
– Спасибо за угощение, – он отставил миску в сторону.
– Эй, погоди, – крикнул вслед бригадир, смотря, как егерь шагает в сторону телецентра. – Ты правда, что ли, подрывник?
Егерь остановился и обернулся.
– Вот что, мужики. Вы лучше уходите отсюда. И этих, – он кивнул на вагончик, – уж пристройте куда-ни будь. Может, кто из соседей к себе возьмет или сами что придумаете. Здесь скоро такое начнется – лучше подальше держаться. И зверье опять же шастает.
При этих словах в лесу снова завыли. Егерь продолжил путь к башне.
– Заряд закладывать пошел, – сказал кто-то.
Костер догорал. Подернутые серым пеплом угли пульсировали малиновым светом. Рабочий с раскосыми глазами достал пачку сигарет, раздал каждому по одной. Послышались щелчки зажигалок. Все так же молча закурили. Через несколько минут, погасив истлевший до самого фильтра окурок о стенку ящика, бригадир встал, по привычке отряхнул руки о штанины.
– Собираемся, парни. – Он посмотрел в сторону башни и вполголоса добавил: – Странные они, эти городские.
Луч фонаря разрезал темноту. Егерь стоял в просторном холле, давая глазам привыкнуть к полумраку. Кабина лифта напротив была гостеприимно открыта, но потухшая лампочка на стене обещала долгий подъем по лестнице. Впрочем, на что-то иное он и не рассчитывал.
Здесь стоял запах ржавчины, плесени, сырых грибов, и, пройдя чуть вперед, егерь действительно обнаружил несколько. Шляпки на длинных ножках, напоминающие крупные опята, образовывали почти правильные концентрические окружности. Удивительно, но грибное семейство умудрилось укрепиться на голом бетоне – внутренняя отделка здания так и не была завершена.
Стены на первом этаже были сплошь покрыты вычурными надписями и рисунками всех цветов радуги. По всей видимости, художник, в арсенале которого была только масляная краска, подражал стилю граффити. Кое-где встречались высказывания попроще, нацарапанные поверх рисунка чем-то острым. Ниже валялось несколько разбитых бутылок.
На одну из стен – «Северную, не иначе», – усмехнулся про себя егерь, вспомнив школьный учебник по биологии, – наползал мох бурого цвета, с рыжеватым отливом.
Пол под подошвами ботинок еле заметно подрагивал – здание как будто дышало, наблюдая за вторгшимся в его чрево чужаком. Оставленное людьми, оно теперь принадлежало лесу и болоту. И, возможно, кое-кому еще.
Держа перед собой фонарь, егерь толкнул неприметную дверь сбоку от лифтов и стал не торопясь подниматься по узкой лестнице. Из трещин в бетоне и тут и там торчали молодые зеленые побеги.
На одном из пролетов, примерно на четырнадцатом или пятнадцатом этаже (егерь перестал их считать после первого десятка), росло диковинное растение с разлапистыми листьями. От полураскрытого бутона исходило переливающееся оранжевое свечение. Цветок вот-вот должен был распуститься. Рядом лежала какая-то мелкая вещица, ярким пятном выделяющаяся на сером бетонном полу. Егерь нагнулся и поднял розовую девчачью резинку для волос. Машинально сунул ее в карман.
