– Это по какому же поводу застолье?
– Повод серьезный. Но об этом потом. Разрешите, я вначале приготовлю закуску. Посмотрите пока телевизор или почитайте газеты, а я пока яичницу поджарю.
– Давайте лучше я помогу вам. Яичницу я тоже могу готовить, – приняла мой тон игры Жанна.
Мы пошли на кухню и через пять минут на столе шкварчала яичница, в тарелках аппетитно поблескивали колечки огурцов и помидоров, колбасы и сыра.
Я налил в рюмки водку.
– Так за что же мы пьем? – повторила вопрос Жанна.
– За мою новую жизнь. – Наверное, и ирония не помогла спрятать не покидавшую меня грусть – черные брови Жанны удивленно взметнулись, сломав тонкие дуги. В глазах удивление и сочувствие, ожидание разъяснения. И я не стал томить ее неизвестностью. – Да, за новую жизнь. Отныне я не командир и не летчик.
– Вы шутите? – вырвалось у Жанны.
– Увы. Пошутил генерал. Но об этом потом. А сейчас давайте выпьем. – И я залпом осушил рюмку.
Жанна не заставила себя упрашивать, тоже выпила до дна.
– Закусывайте, – я положил ей на тарелку помидор и колбасы.
– Спасибо, – поблагодарила Жанна и призналась: – Я тоже еще не ужинала. А если честно – и не обедала. Так, чайку попила. – И стала есть.
Ее простота и непринужденность, умение держать себя в руках – у нее горе не чета моему, а она не размазывает слезы, не хнычет, – нравились мне, и я с удовлетворением отметил, что визит ее пришелся кстати: одному и водка вряд ли помогла бы разогнать тяжелые думы.
Она закусила, положила вилку и сочувственно глянула мне в глаза.
– Рассказывайте.
– Я еще не дошел до той кондиции, когда открывается душа. – Шутливым тоном я стремился придать нашему застолью веселый настрой и снова наполнил рюмки. – А теперь давайте выпьем за тех, кого с нами нет и никогда уже не будет. – Выпил одним глотком.
Жанна и на этот раз последовала моему примеру.
Бессонные ночи, переживания здорово подточили мои силы: голова закружилась, затуманилась, но на душе стало легче и сердце перестало саднить, будто застучало веселее и звонче.
– А теперь можно и поговорить, – продолжил я, откидываясь на спинку стула. – Только начну с того, что больше всего вас волнует. Поиски Андрея прекращены еще вчера. Да и дальше лазить по горам бессмысленно. Две недели мы искали его сверху и снизу, облетали район падения самолетов в радиусе более десяти километров, солдаты излазили все предгорье, спускались в ущелья, опросили жителей близлежащих станиц. Никто ничего и никого не видел. Ни парашюта, ни катапультного кресла найти не удалось. И как это ни печально, вывод напрашивается один: при столкновении самолетов катапультное кресло деформировалось и не сработало. Точнее, отстрел катапульты произошел, или ее выбросило взрывом, но кресло от пилота не отделилось и парашют не раскрылся. Андрей упал где-то в недоступном месте – в горах найти человека, что иголку в стоге сена.
Жанна слушала, не спуская с меня глаз, словно боялась, что я что-то утаю или скажу неправду. Вот только теперь лицо ее опечалилось. Она опустила взгляд, взяла рюмку.
– Плесните еще.
Я наполнил рюмки.
Она отхлебнула глоток, отломила кусочек сыра и долго жевала в задумчивости. Сказала без тени сомнения:
– Я больше не могу молчать о том, что не дает мне покоя. – Она выпила водку, промокнула салфеткой губы и продолжила: – В канун последних полетов летчики отмечали день рождения Сергея, я уже рассказывала тебе. Андрей пришел поздно, я уже спала. Услышала, как он шарил на моем туалетном столике. Спросила, что он ищет. Он прошипел: «Ничего. Спи». А утром вдруг подошел ко мне, схватил за волосы и заорал: «Где твоя заколка?!» Глаза безумно сверкали, с губ срывалась слюна. Я поначалу ничего не могла понять, пыталась его успокоить, умоляя объяснить, что стряслось. А он свое: «Где твоя заколка?» Наконец я догадалась, в чем дело, сказала, что потеряла заколку. Он не поверил, схватил меня за горло. «Ты врешь, сука! – заорал снова. – Я знаю, где заколка». Пригрозил: «Я убью вас». Вот такой разговор состоялся у нас в канун полетов.
Откровение Жанны окончательно прояснило случившееся в небе в ночь на восемнадцатое мая. Сомнения развеялись: Хмуров специально направил свой самолет на Мигунова. Но неужели Андрей остался жив? Вряд ли. После такого удара… И спрятаться в наше время… Но почему Жанна сразу не рассказала о конфликте с мужем? Значит, у Андрея был не такой уж необоснованный повод для ревности? Не убедившись в верности своих подозрений, он не решился бы на такой шаг. Но Жанна, но Жанна… Глянув на ее прекрасное лицо, с которого только бы картины писать, на большие, чуть затуманенные поволокой глаза, которые излучали чистоту и доверительность, я снова усомнился в ее неискренности.
Разлил остаток водки по рюмкам.
– Серьезное признание… Значит, ты сразу догадалась о причине катастрофы?
– Догадалась, – кивнула она. – Но… надеялась, что вы его найдете, и он все сам объяснит. Он, видимо, хорошо все продумал и надежно спрятался.
– Андрей был грамотным летчиком и рассчитывать на то, что останется живым, он не мог.
Ждал, что еще скажет она. Жанна поднялась.
– Я тебя провожу.
– Хочешь еще одних сплетен? С меня довольно.
И шатаясь, направилась к выходу.
Глава вторая
1
– Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два, три, – командует майор Чудаков, возглавляя нашу бегущую колонну из двенадцати человек: шестеро оперативники из уголовного розыска, и шестеро молодых милиционеров из специального отряда быстрого реагирования, недавних десантников, пожелавших после армии служить в милиции. Мы бежим по кругу спортивного зала, довольно просторного, с допотопными снарядами: перекладинами, кольцами, «конем», шведской стенкой и другими, истертыми человеческими телами атрибутами. Посредине зала лежат маты, не привлекающие засаленным видом к занятию на них борьбой. Но других нет и скоро не предвидятся, потому придется кувыркаться, елозить на них лицом и задницей, отрабатывая нужные приемы.
Итак, я снова на службе. Стажер оперативного отдела уголовного розыска. Во сне даже никогда не снилось. Милиционер. С такой высоты да в такую трясину! Родные и товарищи засмеют: милицию и раньше не очень любили, а теперь, в разгул преступности, к ней и вовсе относятся с неприязнью. Попробуй, докажи обывателю, что мы его охраняем. Он ехидно усмехнется: неделю назад, а может, месяц, а возможно, и год он слышал от соседа, как милиционер содрал с него ни за что ни про что сотню – продавал помидоры с собственного огорода якобы в неположенном месте… К сожалению, бывает и такое, в милицию некоторые идут не по призванию, а потому, что нет другой работы. И присягу, напутствия начальников забывают на другой же день…
2
Июль подходил к концу, а жара не спадала. Отгремели грозы и настала сухая, знойная пора с почти недвижимым воздухом, обжигающим лицо и легкие. Даже ночью духота не давала покоя, выжимая из людей все соки, мучая бессонницей, заботами. На огородах созрели овощи, в садах фрукты. Оживилась торговля на рынках. Активизировались и бандиты. Не проходило дня, чтобы кого-то не ограбили, не обворовали. Особенно участились нападения на так называемых дальнебойщиков, на челноков, курсирующих между городами России. Пропадали и местные частники, владельцы престижных иномарок, автобусов и грузовых машин. Днем пятнадцатого июля с армавирских рынков пропали четверо водителей. Двое – с «газели», доставившей на рынок фрукты из артели «Колос», и двое с КамАЗа, занимавшихся поставкой овощей.
