— Везде. Особенно руки мерзнут. И ноги. Конечности, словом… И еще внутри холодно, как будто я ледяной воды напилась. Кутаюсь, кутаюсь, в ванне горячей постоянно сижу, а все без толку. И постоянно эту сцену вспоминаю.
— Какую сцену, Мария Ивановна? — со спокойным участием произнес Ефим Миронович.
— Ну, как Сереженька приходит домой, просит меня сесть, а потом говорит: «Все, Маша, покидаю я тебя. Другую люблю…» — Голос женщины дрогнул, и она завсхлипывала.
«Немудрено, что он тебя бросил! — строго подумала Катя, вспомнив, как выглядит пациентка. — Талии нет, на голове воронье гнездо, шерсть какая-то к юбке прилипла… За собой надо было следить!»
— …говорит он мне это все, а я словно в тумане. Как будто это все неправда, сон! Не доходят Сереженькины слова до моего сознания. Ну, он уже вещи собрал и ушел, а я все сижу, сижу… И никак не могу проснуться!
— Водички, пожалуйста.
— Спасибо. В общем, не сразу я поняла, что он меня бросил. А ведь двадцать лет вместе прожили, душа в душу! — страстно произнесла женщина. — Деток у нас двое — старшенький сейчас в Германии учится, а младшенький одиннадцатый класс заканчивает…
— Дети как к уходу отца отнеслись?
— Да не очень… Не очень они его поступок поняли. И ведь что самое странное — я до последнего времени ни о чем не догадывалась. Сережа вел себя как обычно. Задерживался, конечно, по вечерам, и в выходные иногда уходил. Говорил, к друзьям…
Катя стояла у двери и, сжимая руки, теперь напряженно слушала эту бесхитростную, такую обычную исповедь. Столько женщин могли слово в слово повторить, что лепетала сейчас бедная Марьиванна…
«Нелли… Для Нелли тоже наступит такой день, — мелькнуло у Кати в голове. — Алеша уйдет от нее, и она тоже станет твердить: «За что?..» Нет, Нелли должна отреагировать совсем по-другому. Нелли сильнее, она справится!»
— Я все о той женщине думаю, к которой Сережа ушел. Сама-то я ее не видела, но знакомые рассказывали… Говорят, молоденькая, красивая. Веселая. Зачем она так со мной поступила?
— Мария Ивановна, это не она, это ваш муж…
— Ах, Ефим Миронович, я все понимаю! — с душераздирающим вздохом перебила женщина доктора. — Но она… На ней ведь тоже часть вины! Неужели она не знала, не догадывалась, какую боль я испытаю?
Катю стала бить мелкая дрожь, словно она сама глотнула из ледяной проруби. Она вдруг отчетливо, очень ясно представила Нелли после ухода Алексея — ошеломленную, измученную женщину. Убитую горем, подурневшую.
«Нет-нет, нельзя впускать такие мысли в себя! — испугалась Катя. — Я и в самом деле сойду с ума, если начну думать об этом!»
В их любовном треугольнике все будет по-другому. Конечно, Нелли предстоят несколько неприятных минут. Но Алексей, разумеется, сделает все, чтобы смягчить удар. В моральном и материальном плане. Пусть все оставит Нелли — не жалко. Он будет жить у Кати. Она, Катя, разумеется, будет позволять ему встречаться с дочерью сколько душе угодно. Нелли — современная, интересная женщина, не то, что эта тетеха в соседней комнате. Через некоторое время Нелли найдет себе нового спутника жизни, какого-нибудь приличного, весьма достойного мужчину. Недаром же в народе говорится: сорок пять — баба ягодка опять! Да, к тому сроку, на который намечен уход Алексея из семьи, Нелли будет именно сорок пять. Гм, еще совсем нестарая… И они все будут дружить семьями. Добрые, благородные, современные люди…
— Я просто места себе не нахожу. Да, знаю — время лечит, — бормотала в соседней комнате женщина. — Наверное, когда-нибудь эта боль будет не так остра. Но никогда я не смогу забыть того дня, когда он сказал, что больше не любит меня. Да, у меня есть дети, есть работа, есть хорошие друзья… Я об этом Помню. Только… только в тот день моя душа умерла.
— Моя душа умерла… — одними губами прошептала Катя.
И будущее, которое она представляла относительно благополучным и четким, вдруг стало рушиться на ее глазах. Она — милая, молодая женщина — станет виновницей чужого горя. До сегодняшнего дня ей было все равно, что будут чувствовать Нелли и Полина, а теперь Катя поняла: им будет очень больно.
И ей стало совсем не по себе. Она не хотела причинять кому-то зла! Ведь зло имеет свойство возвращаться!
«Моя душа умерла…» — повторила Катя еще раз слова незнакомой Марьиванны, как будто они имели непосредственное отношение и к ней, к Кате.
Теперь в кабинете за дверью говорил доктор — спокойно, увещевающе…
Минут через десять женщина и доктор вышли из кабинета. По лицу Марии Ивановны было видно, что она плакала, но теперь почти успокоилась.
— Ну-с, у нас еще пациентка… — благожелательно произнес Ефим Миронович. — Прошу.
Он приветливым жестом распахнул дверь. Был Ефим Миронович невысок, кругл и абсолютно, младенчески лыс. Пожалуй, более мирный облик трудно и вообразить, но Катя с каким-то ужасом шарахнулась от доктора.
— Нет-нет! — забормотала она. — Я не… Я передумала!
— Почему же? — с немного обиженной улыбкой спросил тот.
Страдалица Мария Ивановна давно ушла, казалось, унеся с собой все свои печали. Но слова ее остались: они витали в полутемном «предбанничке», точно дым. «Моя душа умерла…»
— Я… я потом к вам зайду! — Катя пулей выскочила в коридор, словно безобидный Ефим Миронович мог поймать ее и вытрясти всю правду.
…Вообще-то Катя была человеком, которого трудно заставить в чем-либо сомневаться. Но уж если она начинала сомневаться, это было всерьез и надолго.
Она сомневалась целый вечер и целую ночь. Утром беспокойство с тройной силой напало на нее.
Работать она не могла.
Катина должность называлась — «офисный менеджер», и работа заключалась в том, что Катя обязана была с утра до вечера сидеть на телефоне и принимать заказы от разных строительных организаций, иногда — от частных лиц.
Катина фирма занималась исключительно перепродажей керамической плитки — то бишь дистрибьютерством. Разновидностей этой самой плитки и способов ее применения была масса. Дешевая и элитная, для облицовки фасадов загородных вилл и обычных ванных комнат, для бассейнов и кухонь, метлахская и кислотоупорная… Плитка от обычных подмосковных заводиков и зарубежных производителей — в основном из Италии и Испании. Конечно, быть посредником не так уж почетно, но в большинстве случаев без этого самого посредничества не обойтись…
Работу свою Катя любила.
Ну, не любила, а относилась к ней с большим почтением. Во-первых, ей неплохо платили. Во-вторых, имидж строгой и эффектной офисной дамы был ей к лицу. Она обожала корпоративные вечеринки, где непринужденное веселье сочеталось с абсолютной закрытостью каждого персонажа. Она любила саму себя на своем рабочем месте — в классическом костюме-двойке и элегантных туфельках-лодочках. Любила эту игру с дистанцией — между сотрудницами и между непосредственным начальством.
