— Ну, не такое уж это было и свидание, — хмыкнула я, вспомнив пухленькие телеса юной полугоблинши.
— Да что ты знаешь о наших свиданиях, Недотрога? Когда видишь только работу и казарму, а в родном доме нет даже собственной комнаты, где можно переночевать. Когда нет времени ухаживать за девушкой — поговорить с ней нормально и то не получается. Я вот что тебе скажу — для Джока это было настоящее первое романтическое свидание. И не иронизируй над чувствами.
Он тяжело поднялся, что совсем не было похоже на командира, подхватил питье, скрежетнув стеклянным донышком, и зашагал прочь от моего стола.
Я поневоле подняла голову, выныривая из омута депрессии. Что мне ему сказать? Поделиться своими страхами и уверить, что его разочарование в собственной непогрешимости, фигня по сравнению с полной хреновостью моего положения?
Сообщить, что я скоро сойду с ума и начну копаться в его мозгах, взбалтывая их ржавой ложкой… А потом меня спеленает кто-нибудь из бывших коллег и потащит на опыты в Холмы, чтобы принцесса Квентариэлль лично испачкала свои белые ручки, ломая менталиста ее брата… Или жениха? Ах, простите мне непонимание странных обычаев наших мудрых и прекрасных наставников.
— Надо выпить, — сказал Фаворра, подсаживаясь снова и со стуком ставя два бокала с виски. — За мои извинения. Ты знаешь, что фейри не говорят спасибо и не извиняются? Мы же гордые, не хотим брать на себя лишние обязательства, не любим никому быть должны.
Ого. Впервые слышу, чтобы он называл себя фейри. Обычно о жителях Холмов Диего отзывался уважительно, но несколько отстраненно. И никогда не говорил «мы».
— И по какому поводу извинения? — пробормотала я, подтягивая к себе порцию алкоголя.
Пить нашему брату не рекомендуется, но слабый коктейль, который я до этого взяла, рассчитывая «забыться», по какой-то пакостной причине добавлял моим воспоминаниям еще больше четкости.
С каждым его глотком картинка обрастала новым количеством деталей, лицо Трельяка становилось все выразительней, его понимание моей «кузнечитости» все более однозначным. Еще немного и психолог начнет восклицать: «О, какой запущенный случай!» или «Почему вы на свободе, барышня, а не в застенках фейри?».
Фаворра откинулся на спинку диванчика, наблюдая как я мелкими глотками пытаюсь влить в себя виски. На нем новенький китель, сорочка белоснежно сияет, подчеркивая стойку воротника. Словно и не было суматошной погони. Но командир тоже все помнит.
- Обещал защищать, а сам вылетел за дверь с котом на голове.
— Он тебе помешал?
— Хорошая идея, Нитарока. Давай, добей меня. Скажи, что ты не пошутила и всерьез подумала — Бродягу из дома выкинул не накаченный под завязку пси-артефакт, который оказался сильнее моих ментальных блоков, а всего лишь испуганный домашний питомец. Мы с котом, м-м-м, например, не поделили территорию. А что? От страха я вполне мог… пометить что-либо сугубо личное, и коту пришлось шугануть тигра взашей.
Я прыснула. Он едва заметно улыбнулся в ответ.
— Пришла в себя? Пойдем, отведу в корпус. Завтра мы идем за мисс Клариссой Дюран, и мой менталист должен быть свежим и отлично соображающим. Давай, Недотрога, поднимайся. Признайся, хотела встретить вместе со мной рассвет? Сейчас и увидим.
Он шутил, его губы улыбались. Только в лазуритовых глазах плескалась тьма. А на поверхностях магических блоков, которыми он от меня закрывался, искрилось напряжение. Не знаю, что меня дернуло, возможно, ощущение потерянного одиночества, свившего гнездо где-то под ребрами, но на выходе из бара я ухватилась за его мизинец.
Дурацкая картина… Темнота двора и едва проглядывающая между домами узкая линия розовеющего горизонта. Ни единой души вокруг. Только я и здоровенный офицер, которого держу за палец, а он не отбирает руку.
Мы идем молча. И все чувства сосредоточенны в неловком, по-детски смешном касании. При проходе через дежурку мы оба расцепляемся, одновременно. Но, когда подходим к лестнице на наш этаж, Диего немного задерживается на нижней ступеньке, и я снова обхватываю пальцами его мизинец.
По коже до самого локтя маршируют мурашки. И когда Фаворра останавливается у своей комнаты, я… просто тяну его дальше. Пару секунд он недвижим, только вытягиваются в воздухе наши скрепленные руки. Но я упорно тяну, и он, все также не говоря ни слова, делает шаг, потом второй…
Свет коридорных ламп подчеркивает его настороженно застывшие черты, но потом что-то ломается, они сглаживаются и оживают. Краем глаза я вижу, как он на меня смотрит, но стараюсь не отвлекаться, целенаправленно иду вперед. Нужно дойти до своей комнаты и не передумать, не сбиться в обычные свои страхи, размышления. Просто сделать то, что хочется прямо сейчас.
— Ева, — бормочет мне в волосы Фаворра, пока я открываю ключом дверь. — Ты понимаешь, что делаешь? Я не могу больше играть, но и обещать мне тебе нечего.
Я киваю, тяну его и закрываю за нами дверь. Я и сама не могу ничего тебе обещать, тигр.
Глава 28. О нежности, страсти, обрезанных ушах и алом как любовь рассвете
Некоторое время ничего не происходит. Мы просто стоим у порога, он зарывается носом в мои волосы, дышит глубоко, рваными выдохами обдувая пряди.
Я глажу пальцами шероховатую ткань кителя на его груди. Поднимаю голову и становлюсь на цыпочки, когда Диего подхватывает мой подбородок широкой ладонью. И склоняется сам. Мы тянемся друг к другу, преодолевая сантиметры как бесконечное мучительное расстояние, на которое силой воли себя растаскивали все эти дни.
Мои подрагивающие губы накрывает мужской рот, его язык скользит, поглаживая, мягко раздвигая и проникая внутрь. Каждый раз я жду от оборотня напора на грани грубости, а он дарит бесконечную трогательную нежность. Бархатный тягучий поцелуй становится все глубже, сильнее и уносит меня ввысь, наполняя сладостью, делая легкой как воздушный шарик.
Я покачнулась. Спина прижимается к твердой поверхности стены. И это хорошо, потому что ноги подрагивают, слабея с каждой секундой. Диего целует, медленно расстегивая крючок за крючком. Пытаюсь вспомнить, понравилась ли ему в прошлый раз моя грудь, весьма среднего размера, но полушария накрывают две горячие ладони, тигр издает хриплый, еле слышный стон и все опасения испаряются.
Нравится. Точно нравится.
Поцелуй все больше туманит мысли. Язык оборотня играет с кончиком моего, прижимаясь, потираясь и снова отступая. Большие пальцы ласково поглаживают соски, сверху вниз, почти не надавливая. И каждое это нежное потирание рвет мое дыхание в клочья.
— Маленькая.
Бедра плотнее прижимаются к бедрам, до полного совпадения. Никогда не думала, что столь разные по величине тела могут так идеально совпасть. Диего целует уголки губ, щеки, мои полузакрывшиеся глаза. Его касания порывисты и легки. Он словно молится поцелуями, которые становятся быстрее, отчаянней. Одновременно снимает с меня форму. Китель взлетает и падает темной горкой у двери. Сорочка с бюстгалтером выстреливают куда-то в сторону. Взрыв тканей, фейерверк одежды.
