Адамковский ответил торжествующим взглядом.
Зарецкий развернулся и пошёл прочь.
– Камеру сюда, – скомандовал губернатор, – Переключили? Хорошо. Итак, сегодня я принял решение. Вы все только что увидели – тот, кто идёт против народа, во власти не задерживается. Мы люди мирные, мы не хотим безобразий. Мы оторвём голову каждому, кто осмелится безобразничать. Всех, кто допускает такие дела, будет наказан… Да что там за шум на улице? Посмотрите.
Снова зазвенело стекло.
Толпа возле школы выросла. Оцепление уже с трудом сдерживало бурлящую серую массу. И по улице летели крики:
– Долой! – кричали внизу. – Долой!
А камеры записывали, провода передавали, антенна в телецентре транслировала и телевизоры показывали.
Щур шагал, не разбирая дороги.
Дома пульсировали, изгибались острыми углами.
– Долой! Долой! – доносилось откуда-то из-за спины.
Потом дома закончились. Дальше был пустырь с пожухлой, ржавой травой. На границе с пустырём стояла телефонная будка с побитыми краями.
Щур постоял. Потом зашёл внутрь и снял трубку. Из трубке загудело.
Это странно, но в те времена телефонные будки у нас ещё работали.
Пальцы начали накручивать цифры. Он помнил этот телефон наизусть.
– Алло? – спросил знакомый голос.
– Алло. Ты, Багрымчик?
– Я, я, – был ответ, – я смотрел, я всё видел. Хорошо тебя выкинули. Душевно.
– Вблизи это не так весело. Второй этаж. Клумба вонючая.
– Поздравляю с переходом в оппозицию.
– Спасибо. Где найти эту вашу Иру Кирунину?
– Зачем вам?
– Есть одна идея.
– Ну ладно, дело твоё. Ланькова, 15. Квартира 45. Стандартная, оперативная.
– Я пойду к ней.
– Иди. На твой страх и риск.
– Спасибо. Я зайду. Потом, если выгорит.
Он повесил трубку и какое-то время просто смотрел на облупленный телефон. Потом вышел и огляделся.
Дорога уходила вниз. Дальше расстилался медно-рыжий пустырь. С одной стороны торчали серые коробки завода с какой-то мазнёй на фасаде. С другой стороны, над зарослями вдоль реки, торчал квартал из старых, ещё хрущёвских времён кирпичных четырёхэтажек.
Щур пригляделся и увидел огромную цифру 15 на ближнем доме.
Он задумался. Вспомнил оперативную карту города. Вот синяя вена набережной, а прямо перед ней, на небольшом прямоугольнике, несколько домов. Да, так и есть…
Улица Ланькова.
Дом 15.
Это судьба.
Он зашагал через пустырь, ощупывая табельный пистолет под полой пиджака.
Табельное оружие отобрать забыли.
А на середине пустыря он вспомнил ещё кое-что.
Те из милиции, кто сейчас на дежурстве, телевизор ещё не смотрели. И для них он до сих пор самый главный.
15. Смерть
Дверь была удивительно старая. Деревянная, с осыпавшейся краской, она, казалось, превосходила возрастом дом.
Щур позвонил. Звонок тоже показался удивительно старым.
Дверь открылась, показалась хмурая Диана. Она была по-прежнему в школьной форме, только уже без следов копоти.
– Вы? – она подняла бровь. Диана, конечно, узнала второго следователя.
– Я. Можно зайти?
– Ну, заходите.
Проём был низкий, по хрущёвскому стандарту. Щуру пришлось согнуться.
Диана потопала в комнату. Она передвигалась легко и ловко. Даже старые доски не скрипели под ногами в кремовых чулках, а только попискивали, словно мышата.
На экране компьютера замерла каменисто-чёрная панорама первого Quake.
– Видите, боевые навыки отрабатываю, – послышался голос Дианы, – Вместо стрельбища.
– Вот как! – Щур стоял посередине комнаты, – Разве это похоже?
– Если есть опыт – очень похоже, – серьёзно ответила Кель, – Прицелился – выстрелил, прицелился – выстрелил. Только мышкой целиться непривычно и отдачи нет. Я думаю, скоро начнут делать мышки с отдачей.
– Это интересная мысль, – Щур держал руки в карманах пальто. Он чувствовал, что они дрожат.
– Вы садитесь, садитесь, – сказал Диана, не отводя взгляд.
– Я по делу.
– Интервью не даю.
– Я по важному делу.
– Я и в кино не снимаюсь.
– Я хочу, чтобы ты убила Адамковского.
Кель прислонилась к дверному косяку и стояла, скрестив руки на груди.
– А что вы ещё хотите? – спросила она.
– Ты должна его остановить.
– Просто замечательно!
– Пойми, Диана. Ты должна это сделать. Больше никто не может.
– Если больше никто не может, почему я могу?
– Потому что ты уже убила одного губернатора.
Стены комнаты словно пульсировали.
– С тех пор, как я его убила, губернаторов стали охранять лучше.
– Они всё равно не готовы. Поверь. Я их инспектировал.
– К Адамковскому у меня претензий нет.
– Это он впутал тебя в это дело.
– В дело впуталась я сама. Уходите ловить террористов. Сезон охоты закончился.
Щур развернулся, а потом со всей силы врезал кулаком в шкаф.
– Ты всем нам обязана! Всем! Делай, что говорят!
Диана развела руки. Мгновение – и в руке Беретта.
– Ведите себя прилично, – сказала девушка, – Иначе я буду вынуждена.
– Будешь вынуждена что?
– Просто вынуждена.
Щур упёр руки в бока.
– Значит, так?
– Именно так.
Он бросился без предупреждения – как учили. Кель вскрикнула и сверкающая Беретта запрыгала на полу. Мгновение – и Щур прижал ей к стене. Ещё мгновение – и Диана вывернулась из коричневого пиджака школьной формы, кубарем выкатилась в коридор и понеслась вниз по лестнице.
– Стой!..
Щур нёсся вниз по лестнице. Лестница пульсировала, как кишка, и кое-где становилась треугольной. Наконец, он вылетел во двор и успел заметить белое пятно блузки на фоне забора.
За ней!
Щур бежал, как последний раз в жизни.
Прошлая такая погоня была ещё в те времена, когда он был простым оперуполномоченным.
Земля тряслась под подошвами, а дома разбегались в ужасе.
