– Может, тебе лучше снайперскую винтовку взять?..
Она нашла опекуна, оружие, последнюю, важную миссию. А Барсучонку некуда возвращаться. У воробьёв есть гнёзда, у барсуков – норы, а человек – без места. Он один на голой земле и некуда податься ему.
Возвращаться домой было нельзя. Он не знал, что с родителями, но был уверен – ничего хорошего.
Пальцы свело судорогой, ушные раковины ныли. Он разжал уши и услышал голос Зарецкого.
– А вот это, действительно хороший вариант. Молодец, Ира!
– Я Диана!
– Прости?
– Я Диана! – Кель вспыхнула и вдруг направила на него посеребрённую Беретту.
А в следующую секунду опекун залепил ей звонкую пощёчину.
Диана вздрогнула и покачнулась. Её холодное, внимательное, очень красиво лицо вдруг задрожало, как студень. Диана всхлипнула, дёрнулась и разрыдалась.
– Вот как ты поступаешь со мной, – медленно говорил Зарецкий, – Я сделал для тебя всё, я заботился о тебе, добыл самое лучшее оружие. А ты? Что ты за дрянь, Ира. Что ты за дрянь…
Он вытащил Беретту из её ослабевших пальцев и так и стоял с оружием в руке.
– Лучше бы я оставил тебя умирать в больнице, – говорил он, – Лучше бы тебя застрелили тогда. Я бы не видел такого позора. Меня не обижает, что ты хотела меня убить, нет. Дети часто убивают родителей. Меня обижает, что ты на такое пошла. Ты неблагодарная тварь. Ты падаль. Сколько в тебе гнили! Сколько в тебе гнили…
Опекун замолчал. Он только сейчас заметил, что Барсучонок стоит рядом – и сжимает двумя раками наставленную Беретту.
– Витя… – Зарецкий тяжело дышал, – Витя, тише. Ты хочешь мне – что-то сказать?
Охранник спохватился, потянулся за своей пушкой, но Зарецкий махнул рукой и он замер.
Два предохранителя щёлкнули одновременно.
Серебряный ствол поднялся и упёрся в щёку рыдающей Дианы.
– Угу, – ответил Барсучонок, – Yu-pi-ke-ke!
Ствол пистолета плясал в воздухе, а пальцев Виктор не чувствовал.
– Ты что-то сказал? Прошу, повтори. Я… не расслышал. Давай, поговорим. Ты же не хочешь, чтобы мне пришлось убить… твою подругу.
Нет, не вышло. Нужно было найти какие-то слова…
Но вот – как редко это бывает! – нужные слова нашлись.
Барсучонок набрал побольше воздуха. Забормотал, сначала медленно:
– …и совершу над ними великое мщение…
Лицо Зарецкого окаменело. Виктор сообразил – это фильм господин опекун смотрел.
А кто его не смотрел?..
И Барсучонок продолжил, очень быстро, с каждым словом всё громче, нарастая в зверском крещендо, так, что в конце он орал:
– …наказаниями яростными и узнают, что Я Господь, когда СОВЕРШУ НАД НИМИ МОЁ МЩЕНИЕ!!!
Курок пошёл туго. Бесконечно долго мгновение казалось, что ничего не случится.
А потом выстрел грянул.
Пистолет дёрнулся в руках, а на плече Зарецкого вдруг вспыхнул чёрный кружок.
Опекун заорал, оттолкнул Диану и начал разворачиваться – медленно, как танк. Грянул второй выстрел, и алая струя брызнула из левого бока.
Но Опекун устоял, свёл руки и направил сверкающий серебром пистолет прямо в лицо Барсучонку, где чёрная полоса поднималась на нос.
Виктор был настолько оглушён, что едва услышал третий выстрел.
Он успел подумать, что теперь уже всё, конец.
И в следующую увидел алую струю, которая словно перечеркнула Зарецкого по диагонали. Рядом, в дыму – тёмный силуэт Дианы с Глоком. Она стояла возле стола и посылала пулю за пулей.
«Всё в порядке», – понял Барсучонок и продолжил стрелять.
Пули прошивали опекуна по двум траекториям. Снаружи – чёрные кружки, и кровавые фонтан со спины. Четыре, пять, семь, девять…
Их обоймы закончились одновременно.
Отяжелевший Зарецкий рухнул на пол, выронив серебряный пистолет. Дымчатые очки жалобно хрустнули. Лицо было всё тем же – разъярённым и немного обиженным…
Он ещё шевелил губами, но уже ничего не мог сказать. И вот губы замерли.
Теперь – всё.
27. Пропавшие без вести
1
Когда они отдышались, выяснилось, что охранника, что был на третьем, и след простыл.
– Эй, ребята!
Но ещё двое внизу. Барсучонок помнит, они были на переднем сидении.
Сейчас он слышит голоса, и может различить, как постанывают старые доски пола под их тяжёлыми армейскими ботинками.
– Вы там, наверху?
– Отбой, – произнёс Барсучонок.
– Что?
– Премии не будет, можете по домам. Ваш наниматель мёртв, он вам уже не заплатит.
– Выходи, поговорить надо.
Барсучонок показался на лестнице. Сделал шаг, демонстративно положил пистолет на пол и помахал в воздухе пустыми руками.
Охранники стояли внизу, похожие на два больших мусорных мешка.
– А где девчонка?
– Какая вам разница? Идите домой. Это уже не ваши проблемы.
– Стой где стоишь!
– Стою я, стою.
Барсучонок поднял руки как можно выше, а потом медленно повернул голову. Чёрная полоса по-прежнему пересекала его нос и скулу.
– Ты так и не умылся, – заметил тот, что был с УЗИ.
– Я собирался умереть. А мёртвых и так умывают. Та, в морге.
Выстрел.
Выстрел.
Ещё выстрел.
Человек с обрезом вздрогнул, развернулся, выставил оружие – и повалился. Его напарник посмотрел на труп, потом перевёл тупой взгляд на ручеёк крови из груди. Всхрапнул и повалился следом.
Диана мягко, как кошка, спрыгнула вниз и подкралась к телам.
– ЧТОБ ПОТОМ НЕ СТАЛО БОЛЬНО
НЕ ЗАБУДЬ И ПРО КОНТРОЛЬНЫЙ!
Выстрел. Ещё выстрел.
Диана не глядя поменяла обойму.
Барсучонок поднял оружие с пола, проверил, как учили, предохранитель, сунул за пояс. Медленно спустился вниз. Казалось, что каждая ступенька может быть заминирована.
– Что нам нужно теперь? – спросил Барсучонок.
– Нам нужно радио, – сказала Кель, – И поесть. Сейчас каждая новость – смертельно опасна.
Виктор вышел в сырой ночной двор. Подошёл к автомобилю, наклонился и разглядел чёрный футляр в полумраке салона.
Да, он запомнил всё правильно. Новенький радиоприёмник в кожаном футляре лежал здесь.
