Завод строили в начале семидесятых по какому-то договору с поляками. А когда закончили, то поставили над проходной огромное панно в тогдашнем футуристическом стиле. И вот уже больше пятнадцати лет местные жители пытались понять, что же там такое нарисовано.
Старушки и сатанисты видели там падение Люцифера. Причём падал Люцифер прямиком на Тигли. Хиппи – обложку несуществующего альбома Pink Floyd. Барсучонок, вслед за Геннадием Петровичем, считал, что там изображён эпизод из «Кибериады» Станислава Лема – Трурль демонстрирует Клапауциусу свою легендарную машину, которая может делать всё на букву «Н», а вокруг стоят восхищённые роботы.
За холмом прятались домики старого квартала, разобранного на квадраты дворов. Возле домов – палисадники, там полыхают жёлтыми звёздами астры. И ещё продуктовый магазин «Крендель», там всё вкусно и дёшево.
Барсучонок свернул в арку, увидел знакомый двор…
И мир опрокинулся.
3
Он не успел даже понять, куда его стукнули. Дорога, палисадник, дома, провода и солнце, блеснувшее в луже, закрутились и перепутались, как в соковыжималке, а потом рассыпались на горсточки искр. Виктор зажмурился и сжался. Потом открыл глаза и увидел серое небо, похожее на простыню.
Он лежал на асфальте – той самой узкой полоске, что разделяют дом и палисадник. Асфальт был холодный и влажный, и даже сквозь куртку пробирал до костей.
Диана сидела у него на груди, – так ловко, что он не мог даже пошевелиться. Правая рука сжимала подбородок, а левая лежала рядом, наготове.
– Очнулся? – прошептала она.
– Да, – ответил Барсучонок, – А что – нельзя?
– Ты зачем за мной ходишь?
– Я здесь живу.
– Докажи!
Барсучонок хотел разозлиться, но посмотрел на вторую руку девочки и понял, – не стоит. Поэтому попытался вспомнить, где мог быть записан его адрес.
– У меня паспорт дома…
– Все так говорят!
– Ты что, из органов?
– Я сейчас ТЕБЯ на органы разберу, понял?
Барсучонок зажмурился и попытался придумать какой-то выход.
И, что примечательно, ему это удалось.
– У меня в кармане брюк, – начал он, – есть билет из городской библиотеки. Там моя фотография, адрес, печать и, кажется, номер паспорта.
– Сейчас проверю. Лежи смирно!
Цепкие пальцы, похожие на железных пауков, обшарили карманы и вернулись с зелёной книжечкой.
– Хорошо. Можешь вставать.
– Ты всегда так с одноклассниками поступаешь?
– Мне главное, чтобы проблем не было.
Кель уже была на ногах и вскидывала на плечо новенький портфель с серебристыми застёжками. Интересно, там у неё тоже ствол?
До дома они шли молча. Возле четвёртого подъезда Диана остановилась.
– Слушай, ты ведь компьютерщик?
– Да.
– Поможешь мне настроить? Мне интернет подключить надо.
– Я попробую.
– Хорошо. Тебя родители ждут на обед?
– Да, ждут.
– Обедай и приходи. Квартира сорок пять. Мне срочно надо.
4
Никогда ещё обед Барсучонка не был таким длинным, тарелка с супом – такой бездонной, а чай – таким горячим. Вгрызаясь в пищу, он пытался понять, в какой переплёт угодил.
– Ты слышал, что наш губернатор сказал? – спросил отец.
– Меня сегодня об этом уже спрашивали.
Продолжения не было. Родители уже привыкли, что сыну всё равно, о чём говорят губернаторы и прочие президенты.
Барсучонок думал о Диане.
Во-первых, девочка была человеком интересным, но и очень опасным. Люди безобидные двери не выбивают. Особенно ногами. Особенно в школе. Особенно если эта школа – гимназия.
Во-вторых, она жила в той самой квартире сорок пять, которую весь двор считал очень подозрительной. Однокомнатная, сырая, прямо под чердаком. Конура для тех, кому не важно, где жить.
Бабушки у подъезда помнили, что в ней обитал некто Толик, а ещё Юра. Но даже они не помнили, кто их них раньше, а кто потом.
Когда Барсучонок доучился до седьмого класса, в квартире вдруг обнаружился бандитского вида жилец. Не Толик и не Юра, кто-то третий. Каждый день курил он на лестничной клетке и пугал более законопослушных жильцов. Говорили, что он собирается скупить весь этаж, а в квартире обустроит финскую сауну. Но вместо этого как-то летней ночью из квартиры послышались крики, звон, мяуканье – и больше этого жильца никто не видел.
Восьмой класс квартира пережила спокойно. Разве что неугомонный Эдик Шпляндрик из первого подъезда утверждал, что видел в её окне какую-то «злую жёлтую маску» и что якобы эта маска никаких чужаков не потерпит.
И вот, новый учебный год приносит очередной сюрприз.
Виктор что-то пробормотал родителям, оделся и побежал. Родители хотели ему что-то сказать. Но он не слушал.
Дверь была всё та же, крошечный глазок взирал с презрением. Звонка он не услышал, но вот прошелестели шаги, щёлкнул замок и дверь приоткрылась.
Кель стояла на пороге. Теперь она была в спортивных трико с белой полоской и длинной чёрной майке с огромной алой надписью «KITE» через всю грудь. Надо сказать, этот наряд был ей больше к лицу.
За её спиной была приоткрытая дверь в комнату, где чернел обшарпанный шкаф с перекосившейся дверкой. Чуть дальше по коридору полоска света из кухни ложилась на древний, ещё советских времён палас.
– Зайди потом, – попросила она вполголоса, – завтра, с утра. Успеешь до начала уроков?
– Эй! – крикнули с кухни, – Ты долго там? Потом свои школьные дела решишь, давай сначала с этим разберёмся.
– Сейчас-сейчас, подождите. Чайник ещё не вскипел! – отозвалась Диана. Потом снова повернулась к Виктору, – Пошёл вон! Всё потом!
И захлопнула дверь.
Всю дорогу домой Виктор пытался понять, что происходит. Это у него, однако, не получилось.
В любом случае, жизнь рядом с Дианой Кель должна была стать беспокойной.
Чего угодно можно ждать от единственного обитателя квартиры, где из окон смотрят злые жёлтые маски!
4. Пирожки от Дианы
1
Барсучонку снился центральный городской универмаг. Наш герой шагал мимо музыкального отдела. Вдруг заметил, что вместо дисков и кассет на полках чёрно-белые ксерокопии их обложек.
– Что случилось? – спросил Барсучонок.
Девушка-продавщица начала объяснять. Это специальные меры, чтобы не воровали. Выбираешь ксерокопии нужного альбома и тебе приносят его со склада. Удобно!
