Лик играл там, ещё в те, казалось, давние времена, когда он был ребёнком, не знал метаморфоз и только мечтал, подобно отцу, оказаться каким-нибудь терионом.
Лик вскарабкался наверх – и увидел.
Шатры и правда стояли в просторной чаше оврага. Между ними – высокие, в человеческий рост, костры.
А между кострами – клетки. И в каждой клетке – по волку, медведю, степному льву… Он кажется, разглядел даже несколько барсуков, но в неверном свете костров мог перепутать их с лисами.
Никто не выл и не кричал. Видимо, они накричались уже достаточно, чтобы понять – не поможет.
Дальше, у большого шатра, стояла высокая коновязь с царской лентой. Рядом – несколько человек. С такого расстояния они казались не больше муравьёй. Палак, Гиппас, новый командир столичного гарнизона, ещё люди… Потом Лик разглядел и стражников. В серых маскировочных халатах и шапках они бесшумно вышагивали между клетками.
Лик скатился на другую сторону холма и затаился. Он не знал, что там готовится. Только успел прикинуть, сколько клеток в овраге. Он увидел, конечно, не все. Но даже того, что он видел, хватит, чтобы запереть всех терионов Новой Столицы.
Если они схватят Лика, то клетка найдётся и для него.
То чутьё, что идёт от земли и есть у всех зверей, включая человека, подсказывало ему главное. Там, за холмом, – смерть.
Он дышал и чувствовал, как сила возвращается в лапы. Поднялся. Попытался сделать вид, что он – случайный волк, который забрёл сюда по ошибке.
И побежал прочь.
По Новой Дороге.
В сторону вольного города Херсонеса.
41
– Я видел это сам, – закончил Лик, – А после принёс клятву. Можете ждать прихода Палака, если вам угодно. Я буду ждать, когда Палак придёт ко мне. Или сам к нему приду. Или побегу дальше, пусть за море, чтобы вернуться. Но клятву я дал.
– Точно дал? – спросил привратник, – Не обманываешь? Слишком у тебя всё складно.
Даже в алых отблесках кострах было заметно, что его лицо потемнело от ярости.
– Клятву я дал бессмертным богам, – произнёс Лик, – Перед ними и отвечаю. Говори что хочешь, клятву ты не отменишь. Если ты считаешь нечестивого Палака своим другом – я не возражаю, дружба – священна. Но не становись на моём пути к голове этого мерзавца! Иначе мне придётся раскрасить этот путь твоей кровью.
– Про Ольвию лучше расскажи, – напомнил Маэс.
Привратник отвернулся и начал смотреть во мрак..
– Палак уже захватил Ольвию, – произнёс Лик, – Как это случилось – не знаю.
Он умолк. Слова закончились.
– Ты в этом уверен? – спросили с другой стороны костра.
– Мне сказала Мелито. Клятв я не приносил, если что.
Снова начался ропот. Наконец, Маэс рявкнул:
– Если есть что спросить – спрашивайте. Если нет – нечего шептаться. Наша судьба здесь решается!
– А вот скажи, – заговорил всё тот же голос с неизвестно стороны, – Зачем Милето тебе это всё рассказала?
– Не знаю. Может, она просто хотела угостить меня вином.
– Она может угощать кого угодно, – отмахнулся Маэс, – Вино всё равно не её, а городское.
– Вино городское, а победа твоя, – напомнил Лик, – . Мы с тобой друзья, она хотела, чтобы это узнал и ты. А через тебя – все скифы, что живут в городе. Это как-то связано, я уверен.
– В болотах Ольвии живут пьяницы и развратники, – напомнил скиф с незнакомым выговором, – Поэтому город и пал. Вот увидите, скоро выяснится, что когда лазутчики Палака открывали ворота, стража Ольвии как всегда напилась неразбавленного вина и танцевали с бубенчиками.
– Кто бы с чем не танцевал, – сказал Маэс, – а во дворце Скила теперь новый хозяин. И у этого хозяина есть трофейные корабли и трофейные доки, чтобы построить новые. Теперь ему не нужен союз с меотийцами. Он как царь Ээт – стоит двумя ногами, на суше и море… Я понимаю, для многих из вас это радостная новость. Сегодня хочется прыгать, праздновать, грозить городским башням. Так вот – я это вам запрещаю. Ради моей безопасности и моего друга, неврийца по имени Лик. Он дал клятву не забывать того, что устроил Палак, и мстить ему, пока один из них не окажется мёртвым. Не забывайте и вы, что он сделал. Теперь у нас, вольных скифов, не осталось ни одного союзника.
Стало слышно, как ветки потрескивают в огне.
И пока царило молчание, Лик внимательно вглядывался в лица. Здесь неврийцы, немало ликантропов, но есть и скифы. Как много из них готовы пожертвовать чужими шкурами, если их сородичи окажутся у ворот? В осаждённом городе от волков толку немного, а царь Палак хорошо платит за рыжие головы.
Конечно, предательство уже было здесь. Среди самых отважных воинов в истории нашёлся предатель Эфиальт. А здесь – изгнанники, чужеземцы, может даже и рабы, что тайком выбрались из норы под покровом родной лунной ночи.
Зря Маэс попросил о помощи на публике. Из десяти собравшихся – девять думает, как помочь, а один – как потише и понезаметней передать Евдоксу весточку, что должник – здесь…
Но даже если предатели здесь и были, они не решались подавать вида. Слишком много здесь верных лап и зубов, пусть и невидимых.
Наконец, привратник заговорил снова:
– Я уверен, что ты собрал нас, чтобы оценить силы. Нас в городе столько, сколько нас есть. Ни одну голову сделать рыжей мы не можем.
– Не я собрал. Луна собрала.
– Давай, говори до конца. Что ты задумал?
– Я не знаю, что привело вас в Херсонес, – заговорил Маэс. Сейчас он выглядел строгим и спокойным – словно опять выходил на арену, – Я пришёл сюда за свободой. Я хотел жить так, как хочу. Когда-то и степные скифы были свободными, сами избирали военачальников и единственным, что отличало такого предводителя – это повязка на копье и личная доблесть. Сейчас всё иначе. Сарматы поработили северных скифов, а цари – южных. Херсонес – последний свободный город на нашей земле. Сейчас три царя собираются воевать против него. Каждый из них может набрать больше войск, жителей в городе. И ни один из этих царей нам, как оказалось, не друг. Да и зачем царям друзья? У них же есть подданные… Внутри города у нас тоже немало врагов. А друзей нет нигде. Моя честь не позволяет мне склониться под игом. И если наши враги могут раздавать красные колпаки, то мы не может ни одну голову сделать рыжей и ни один глаз – зелёным. Свобода – вот наш единственный друг. Я зову всех терионов, всех неврийцев, всех скифов и вообще всех, кому дорога свобода – уйти из города.
Привратник усмехнулся.
– Ты, похоже. у Арба-кифареда наслушался. Куда ты пойдёшь? Вокруг – степь, и эта степь – царская. Что ты там будешь есть? Зайцев ловить? Или, вместе с нашими обычными собратьями, будем устраивать набеги на овчарни?
– Я предлагаю основать свой город, – ответил Маэс, – Где-нибудь в Таврийских горах. Горные племена до сих пор не знают рабства.
