– И… что я должен теперь для вас делать?
– Выйти на поединок. И победить. Вы же наш стретег… то есть вожак. Не забывайте об этом.
Глава 20. Поединок на рассвете
64
– Это точно кедровая? – спросил Лик.
Анасагор кивнул и положил ветку у его ног. Ветка была здоровенная, толщиной с руку ребёнка.
Лик поднял её и принялся очищать её от веток бронзовым ножом. Нож был ритуальный, с дугами на рукояти.
– Думаешь, это волшебный кедр? – спросил Маэс.
Мокрое утреннее солнце выглядывало из-за гор. Оно словно не решалось подниматься, чтобы не увидеть сражения. А луна висела с другой стороны, похожая на кривой нож. Бледно-серебряная, она жаждала крови..
Юный невриец счищал ветки и обдирал кору спокойно, словно чистил рыбу. Вот под корой открылась древесина, гладкая и нежно-розовая в предрассветных сумерках. Лик поставил готовую палку на землю, ещё немного его обтесал, срезал сучки.
Получился отличный жезл полководца. Герои древности поднимали такой, когда требовали слова на военном совете.
– Ты с этим ножом пойдёшь? – спросил Маэс.
– С вот этим, – Лик указал на другой, покрытый патиной нож, что лежал у ног. Он был чуть длиннее, но до акинака не дотягивал.
Интересно, откуда у отца Арги акинак? Неужели его ковали здесь же, в крошечной деревенской кузнице?.. Если это трофей – то достался большой кровью. Такое отдадут только вместе с рукой.
– А он с акинаком…
– Ты всю ночь мне про акинаки говоришь.
– Ты же знаешь…
– Знаю. Из сотни поединков на коротких ножах девяносто пять заканчиваются смертью.
– Он будет в броне.
– Не думаю. Разве что в шкурах. Откуда у него броня? Зачем?
– Чтобы тебя убить.
Лик поднял длинный нож и несколько раз рассёк воздух. Потом поднялся, принял боевую стойку, не отпуская жезла. Жезл сошёл бы за копьё, но Лик не стал его заострять.
Анасагор уже натаскал пресной воды. Лик заметил, что с тех пор, как он стал вожаком, всё больше вещей делали за него. Это было и приятно, и неудобно.
Лик сбросил повязку и с опаской погрузился в воду. Вдруг на дне лягушка или змея? Никогда не уверен, что происходит у тебя за спиной.
Но с водой было всё хорошо. Никаких сюрпризов, холодная и приятная, как в ручье. Лик вымылся и вылез обратно. Он чувствовал себя, так словно родился заново.
После купания даже шагать было легче. В голове была удивительная ясность. С моря тянуло утренним ветром, так что Лик чувствовал озноб – то это только добавляло бодрости и отвлекало от мыслей от битвы.
Маэс шёл рядом. Он был по-прежнему возбуждён.
– Ты что-то задумал. Задумал, да? – Маэс то забегал вперёд, то размахивал руками, – Ты собираешься схитрить с метаморфозой? Выйти против него голым, как древние герои, а потом перекинуться?
– Нет, – Лик не смотрел в его сторону.
– Ты пойми, это единственный шанс…
– Он этого от меня и ждёт.
Они спускались по тому же пути, что и вчера. Лик машинально смотрел по-сторонам, но не замечал в сумрачной долине ничего опасного или хотя бы нового.
Мысли уходили куда-то сторону. Он вдруг задумался о статуях, что видел в городе и о том. как меняет человека одежда. Гераклейцы ваяют героев обнажёнными. Даже статуи, что изготовили для Новой Столицы, были мускулистыми и в лёгких южных плащак – старики шутили, что такие скульптуры больше похожи на военные трофеи. Обычные скифы, особенно энареи, закутывались и растили бороду, чтобы отличаться от терионов.
А энареи даже летом не снимали накидок, обшитых гиперборейским мехом. Сейчас Лик понимал, зачем. Если энарея раздеть, получится всё тот же скиф, только безбородый. А если ты всё тот же, тебя сразу перестанут бояться.
Может быть, древние герои и правда были терионами? Их львиные шкуры и волчьи попоны – они неспроста. И киммерийцы Конан в известном сказании называл своих бойцов волками…
Лик решил, что додумает эту мысль потом. Если останется жив.
– Слушай, давай поменяемся, пока не поздно, – не выдержал Маэс, – они нас всё равно не видели. Я много раз сражался, у меня опыт…
– Но у тебя нет плана.
– Да какой тут план! Полоснуть по руке, а потом в шею. Он старше, неповоротливей. Если что, я потом скажу, что это ты его убил.
Лик остановился и помолчал, глядя на могучую Луну, словно собирался прочесть на ней её волю. Потом сказал:
– Когда меня убьют, убей их обоих. И принеси нам в лагерь их головы.
Маэс засиял и улыбнулся. Его рука погладила рукоять ножа за поясном – того самого, которым Лик чистил посох.
Едва ли он верил в успех такой хитрости, но новая роль ему льстила.
У подножья двухголовой горы, возле едва заметного спуска к воде, покачивалась лёгкая лодка из шкур. Там сидела женщина с длинными, тронутыми сединой волосами и в хитоне из пурпурной ткани, обшитой по краю шкурами сусликов. Лик пригляделся и догадался – это был парадный наряд энарея, как его бы сшили для женщины в бедной таврийской деревушке, где богатство бывает только награбленное.
– Желаю вам всякого здравия, – Лик вспомнил старинное приветствие, – А где же мой противник?
– Он уже на месте.
Это было плохо. Противник изучал поле боя, а Лик пока туда даже не добрался.
– Скажите, – осведомился он, кивая на весло, – а зачем вам эта лопата?
– Этой шутке несколько столетий, – женщина хмурилась, – Не изображай, пожалуйста, простака, который первый раз в жизни море увидел. У тебя, вожак, не получится.
– С чего вы взяли, что я вожак?
– Потому что у тебя жезл.
– А это его жезл, – Лик протянул жезл Маэсу.
– Вот потому ты и вожак, – заметила женщина, – Ты можешь отдать свой жезл кому угодно. А вот он взять твой жезл без спроса – не может. Иди наверх. Хватит разговаривать.
Сейчас, у подножья горы, Лик ощущал, что вся подготовка к битве была большим ритуалом. В этом ритуале было много нелепых церемоний, а ещё – привкус смертельной опасности. И именно этот привкус делал ритуал священным.
Лик не верил богам, которые не пьют крови.
Он поднимался по тропе, не замечая времени. Каждый встречный камень пытался его обмануть – он казался очень, невероятно важным – хотя всё по-настоящему важное было на вершине. Один раз невриец бросил взгляд вниз, и разглядел, как, у подножья вышагивает возбуждённый и всклокоченный Маэс.
Лучше бы он прикинул, как незаметно подкрасться к женщине. Может быть, вплавь? Лик подумал, а потом снова сосредоточился на дыхании и подъёме. Если он победит, то подкрадываться будет не надо. А если проиграет – шансов у Маэса слишком мало.
