– Тогда до встречи. – Прежде чем уйти, Соколов напомнил: – Надеюсь, в школу ты все же зайдешь.
К дому, где жила тетя Маша, Софья пошла пешком. Но эта прогулка приумножила ее разочарования. Взгляд поднаторевшего в житейских перипетиях человека подмечал несовершенства и провинциальную запущенность города. Здесь все изменилось, но каждый угол и двор вызывали у Софьи множество воспоминаний.
В многоэтажном доме тети Маши все осталось таким же, как двадцать лет назад, даже подъездный запах. Поднявшись на четвертый этаж, Софья приготовилась к самому страшному – увидеть тетушку в беспомощном состоянии. Еще в самолете она разработала краткосрочный план действий, включавший в себя подбор хороших врачей, сиделки и в самом крайнем случае переезд тети Маши в Москву. Желая компенсировать двадцатилетнее отсутствие, Софья была готова на все.
Каково же было ее удивление, когда, подойдя к квартире, она заметила на пороге румяную тетю Машу, одетую в футболку и джинсы.
– В окно тебя увидела. Заходи, моя деточка!
Софья вошла в прихожую, опустила сумку и уставилась на тетю Машу.
– Ты вроде помирать собралась?…
– Как видишь – вполне здорова.
– Выходит, обманула?
– Взяла грех на душу. Но по-другому ты бы не приехала. Мне и правда скоро помирать. Хочу переписать на тебя квартиру. Больше оставить некому.
– Могла все объяснить, и я бы выбрала время…
– Ну, хватит! – Тетя Маша заключила Софью в объятия. – Столько лет не виделись! Здравствуй! Помоешь руки – быстро за стол. Я груздей со сметаной сделала, картошечки на сале пожарила.
За столом тетя Маша приступила к расспросам:
– Как родители?
– Живут за городом, отец баню строит, мать садом занимается.
– Сама-то замуж не вышла?
– Нет. – Софья покачала головой.
– Правильно сделали, что в Москву переехали. Даже мне, старухе, здесь скучно.
– Ты, тетя Маша, лучше про себя расскажи.
– Да что про меня? Таблетки выпила, в магазин сходила, суп сварила – и все дела. Утром проснулась, и хорошо. Уже рада. Тебе спасибо за денежки, что высылаешь. Если бы не ты, не знаю, как бы жила.
– А что за спешка с переоформлением квартиры? – спросила Софья.
– Все надо делать вовремя. Я хоть и держусь, но лет-то мне уже много. Неизвестно, когда Боженька приберет, может, и завтра. И что тебе потом делать? А переоформим квартиру, возьмешь – и сразу продашь.
– Не говори чепухи.
Тетя Маша с нежностью посмотрела на Софью и погладила ее по голове:
– Ложись, отдохни. Завтра идем к нотариусу.
День второй
Утром Софья проснулась оттого, что ее кто-то толкал в бок.
– Вставай, детка, вставай…
– Что случилось, тетя Маша? – переполошилась она.
– Нас ждет нотариус. – Та бросила на одеяло чистое полотенце. – Умывайся, а я закажу такси.
Несмотря на почтенный возраст, тетя Маша не утратила умения налаживать полезные связи. Она была сметливой старухой, правильно понимала жизнь и тонко чувствовала конъюнктуру межличностных отношений. В былые времена тетя Маша торговала на рынке дефицитным товаром, дружила с товароведами, официантами и парикмахершами. И, судя по рассказам отца, в восьмидесятых числилась в городской «элите».
Как только Софья и тетя Маша вошли в нотариальную контору, их сразу перехватила помощница нотариуса Люба Завялко.
– Придется вам подождать. Только что позвонили из приемной Рылькова, с минуты на минуту он приедет сюда.
– Рыльков – отчим Лены? – уточнила Софья.
– Лены Лейбман, – подтвердила Люба Завялко. – Она лет двадцать как утонула.
– Типун тебе на язык! – Тетя Маша метнула на Софью обеспокоенный взгляд и зачастила: – Пропала Лена. Понимаешь? Пропала! Уехала с каким-нибудь парнем за границу да и живет себе поживает.
– Не надо, тетя Маша… – Софья опустила глаза. – Прошу тебя, не сейчас.
– Сколько лет прошло, пора бы забыть! – категорично произнесла тетя Маша и для чего-то добавила: – А отчим ее, Рыльков, теперь у нас – мэр.
– Были знакомы? – полюбопытствовала Люба Завялко.
– Лена – моя бывшая одноклассница, – ответила ей Софья. – Мы с ней дружили.
В приемную вошел подтянутый, крепкий парень и широко распахнул дверь. За ним следовал Рыльков – пятидесятилетний худощавый блондин с глубоко посаженными глазами. На нем был модный клетчатый костюм и дорогие ботинки. Как только он появился, приемная заполнилась начальственной энергетикой.
– Сейчас о вас доложу, – посмотрела на него Люба Завялко и скрылась за дверью.
Рыльков медленно осмотрелся. Заметив Софью, он, кажется, не поверил своим глазам, потом скривился и процедил:
– Не зря говорят – беда одна не приходит…
Из-за двери появилась Люба:
– Заходите, Сергей Сергеевич!
Рыльков и сопровождавший его парень вошли в кабинет нотариуса.
– Когда он женился на Ленкиной мамаше, Илья Ефимович Лейбман все ему дал: и должность, и квартиру, и зарплату, – прошептала тетя Маша. – Жена, хоть и старше, да с ребенком, зато папаша – директор.
– Зачем об этом говорить? Я все хорошо помню, – сказала Софья.
– Утром, когда ты спала, звонила твоя подружка Анька.
– Пашкова?
– Сказала, что заедет за тобой после обеда.
– Дала бы ей мой телефон.
– А я и дала.
Софья посмотрела на часы:
– Успеем закончить до обеда?
– Дело недолгое, – успокоила ее тетя Маша.
Все так и вышло: на оформление договора ушло меньше часа. Выйдя на улицу, тетя Маша облегченно вздохнула:
– Ну, вот теперь можно помирать.
Софья ждала подругу на скамье у подъезда тети-Машиного дома. Некогда зеленый двор сильно изменился: кустарники изрослись, часть деревьев спилили, газон закатали в асфальт и заставили автомобилями. Ей вдруг показалось, что все те, кто здесь некогда жил, исчезли вместе с газонами и деревьями.
– Сонька! – из глубины двора к ней шел высокий темноволосый мужчина. – Не узнаешь? Вот что Москва с людьми делает! Это же я – Николай!
– Коля?.. – Она поднялась на ноги и побежала навстречу. – Боже мой, какой же ты стал плечистый? И такой взрослый!
– Да, уж, повзрослел! Почти сорок лет.
Встретившись, они обнялись. Уткнувшись в его плечо, Софья со всей очевидностью поняла, как хорошо и счастливо им бы жилось вместе.
– А ведь я все про тебя знаю, – проговорил Николай. – Про твои успехи, и про карьеру.
