– Ни у меня, ни у Лены их не было. Разве ты не помнишь?
К скамейке подкатила машина, и оттуда выпорхнула Анна Пашкова – сияющая, симпатичная блондинка в коротком платье.
– Сонька! – Она бросилась обниматься. – Наконец-то приехала!
– И я тебе очень рада, – сказала Софья.
– А вы, я вижу, времени даром не теряете. Уже успели воссоединиться? – с улыбкой спросила Анна. – Здравствуй, Коля. Давненько не виделись.
– Привет! – Николай невесело улыбнулся.
– Что случилось? Почему вы такие странные? – Анна поочередно оглядела их и остановила взгляд на подруге: – У тебя красные глаза.
– Коля, расскажи, пожалуйста, сам, – попросила Софья.
– Три дня назад на водолазной станции нашли останки Лены Лейбман. Труп мумифицировался. Ее опознали по вещам, но все равно ждем окончательной экспертизы, – коротко рассказал он.
Анна опустилась на скамейку и прошептала:
– Ужас… Хочу заплакать, а слезу не текут…
– Поедемте куда-нибудь, чего во дворе сидеть, – предложил Николай. – Заодно и поговорим.
Ресторан, куда их привезла Анна, располагался у главного входа в городской парк. Стол выбрали у окна, и Николай сразу же пригласил официанта:
– Для начала принеси бутылку красного вина.
Официант ушел, и Анна, не дожидаясь вопросов, заговорила:
– Бедная Ленка. Ту ночь я помню, словно это было вчера. После танцев мы пошли на пляж, человек двадцать, не меньше. Разожгли костер, было шумно, орал магнитофон. Все танцуют, а я смотрю: наверху у ротонды стоит Ленка. Я ей рукой машу, а она не подходит. Тогда я бегом по лестнице к ротонде, но она как будто сквозь землю провалилась. Меня до сих пор мучает совесть. Если бы я тогда задержала ее, если бы подошла раньше…
– Брось. – Николай разлил вино по бокалам. – Ты не виновата. Это – судьба.
– Ее убили? – спросила Анна.
– Задушили ремнем от сумки.
– Она всегда любила такие, чтобы носить на плече.
– Давайте выпьем за упокой души вашей подруги. – Он поднял бокал. – Проведут вскрытие, закончатся экспертизы, тело предадут земле, и ее душа успокоится.
Они выпили, и Николай обратился к Анне:
– Что-нибудь еще можешь вспомнить?
– Больше, пожалуй, нечего, – покачала головой она.
– Важна любая деталь. Может, там, у ротонды, рядом с Леной кто-то стоял? Или другие ребята что-нибудь видели? Ведь вас было много.
– Одного не могу понять! – воскликнула Анна. – Куда она могла так быстро исчезнуть? Если бы ушла или убежала, я бы ее заметила на аллее.
– Ну да, – озадаченно хмыкнул Николай. – До водолазной станции – два километра. Машина по аллее не проедет – слишком узка.
– А я не понимаю, почему ее сразу не обнаружили, – вмешалась Софья. – Весь город перевернули вверх дном, а водолазную станцию не проверили.
– Проверили… – нехотя проговорил Николай. – Оперативник, который осматривал водолазную станцию, признался, что на чердак только заглянул. А труп лежал между балками, его, если не влезть на чердак, никак не заметишь. – Он снова разлил вино и поднял бокал: – Теперь давайте выпьем за встречу. Жаль, что при таких нерадостных обстоятельствах…
Официант принес их заказ, и за едой, словно условившись, все трое говорили только на отвлеченные темы.
– Где работаешь? – поинтересовалась Софья у Анны.
– Преподаю историю в нашей школе.
– Под началом у Соколова?
– Он – наш директор.
– Как мама? Еще работает?
– Теперь – в художественной школе.
Софья улыбнулась:
– Помню, как после школы мы рисовали у вас дома, и Марта Самуиловна учила нас смешивать краски.
– Она хотела бы повидаться с тобой.
– Как-нибудь зайду.
– У нас осталась Ленкина папка с рисунками. Хорошо бы передать ее матери.
– А почему раньше не передали? – насторожилась Софья.
– Не было случая, к тому же я плохо знаю Викторию Ильиничну.
– А я слишком хорошо. Поэтому не пойду. Но папку Ленкину заберу.
– Хотелось бы и мне в нее заглянуть, – вступил в их диалог Николай.
– Завтра принесу папку в школу, Сонька заберет, – пообещала Анна и вдруг сдавленно прошептала: – Смотрите, кто здесь…
В ресторан вошел седой коренастый старик в сопровождении двух крупногабаритных охранников. Вокруг него сразу сгрудились официанты. Софья его узнала – это был дед Лены.
Николай проронил:
– Лейбман.
– Что-то он плохо выглядит, – заметила Анна.
– Третий день пьет, отходит от опознания. Любой на его месте… – Он не договорил последнюю фразу, когда к нему подошел официант:
– Илья Ефимович просит подойти к его столику.
– Понял. – Николай встал и пошел к Лейбману.
– Интересно, чего он хочет? – задумчиво проговорила Анна.
– Боюсь, он узнал меня.
– Тогда готовься. Сейчас тебя выведут отсюда под белы рученьки.
– Пусть только попробуют, – мрачно пообещала Софья.
– На нем просто лица нет. Представляю, как ему плохо.
– Мне двадцать лет назад было не легче. И я никогда не прощу ему того, что он сделал с нашей семьей.
– Мы – христиане… – глубокомысленно и пьяно проронила Анна. – Должны прощать.
– Кто должен, тот пусть и прощает. А я не прощу.
Когда Николай вернулся, Анна поинтересовалась:
– Чего ему нужно?
– Просил, чтобы я форсировал расследование. Денег пообещал.
– Значит, он меня не узнал? – в голосе Софьи послышалось облегчение.
Николай покачал головой:
– Нет, не узнал.
День третий
Наверное, они слишком много выпили в ресторане и чересчур поздно разошлись. Наутро Софья чувствовала себя совершенно разбитой. Такой образ жизни был определенно не для нее.
В комнату заглянула тетя Маша:
– Просыпайся, Соня-засоня. Кашу тебе сварила.
Софья встала и, как была, в ночной рубашке, зашаркала на кухню. Усевшись за стол, она взяла ложку:
– Как в детстве: какао и молочная каша.
– Во сколько ты вчера вернулась домой? – Тетя Маша села рядом и, подперев кулачком щеку, посмотрела на нее.
– Около часа ночи. Теперь – как разбитое корыто. Такие загулы мне не по возрасту.
– Не все же тебе работать, нужно и отдыхать, – заметила тетя Маша и, как бы между прочим, спросила: – Николая, часом, не видела?
