Она вдруг резко встала, ей захотелось броситься в прохладную воду, с головой, поднырнуть под зеленоватую толщу, чтобы охладить начинавшие кипеть от жутких воспоминаний мозги. Она разбежалась, плюхнулась в воду, зажмурилась и рыбкой нырнула в глубь, в холодную темень. А может, остаться здесь, в воде? Задержаться ровно на столько, чтобы…
Но вода вытолкнула ее – не время! Она отдышалась и уже спокойно поплыла к берегу. Глядя на окружающих ее людей, она искала хотя бы одно лицо, которое могло бы выдать схожие с ней чувства. Нет! Никто не хотел умирать. Все наслаждались солнцем, теплом, водой, радостным ощущением свободы, беззаботности, люди просто отдыхали, забыв все свои проблемы и печали. Для этого все они и приехали сюда, в это благословенное красивейшее место, в Лазаревское, к морю.
Валентина вернулась на свое полотенце, растянулась, подставив солнцу теперь уже лицо.
– Обгоришь, – рядом опустился мокрый и холодный Игорь и прикрыл ей лицо соломенной шляпкой. – Знаешь, когда твоего лица не видать, тебя можно принять за двадцатилетнюю.
Она замерла. Вот. Снова он прошелся по ее лицу. Кожа на лице была нехорошая – алкоголь, сигареты, какие-то болезни, о которых она не хотела думать. И ничего-то с кожей уже не сделаешь, разве что содрать ее, старую, в пятнах и с хроническими припухлостями, и натянуть новую, молодую, с ярким румянцем и без морщин.
– Салют! – услышала она где-то совсем рядом высокий нежный голосок.
– Привет! – ответил Игорь.
– Как вам отдыхается?
– Отлично! Здесь просто рай!
– Здрасти, – это уже юношеский басок.
– Привет! – снова отозвался Игорь.
Валентина приоткрыла глаза, и сразу же солнечная рыжая рябь, пробившись через соломенные переплетения шляпки, заставила ее зажмуриться.
– Что у нас сегодня на обед? – снова голос Игоря.
– Мама там баклажаны готовит, еще жареная форель… Отпустила вот нас с Верой на пляж…
Валентина улыбнулась. Это же Саша с Верочкой, хозяйские дети. Те самые, чудесные и трудолюбивые дети, что кормят их вкусными кашами, омлетами, пловом, борщом, окрошкой… Сколько же им лет? Двадцати еще, может, и нет. Где-то восемнадцать, девятнадцать.
– Я домой, а ты? – это уже Игорь спросил ее. – Что-то в сон клонит…
Немудрено, подумала она. Всю ночь где-то шлялся. Пришел под утро, рухнул в постель.
– Я полчасика еще полежу, позагораю…
Он ушел, и она сразу почувствовала облегчение. Вот бы он ушел и не вернулся. Пропал. Исчез. Утонул. Она бы тогда собралась и уехала отсюда. Домой. Начала бы новую жизнь. Чистую. Полную добрых дел. Она искупила бы все его грехи. За больными бы ухаживала. Бедным деньги постепенно все раздала. В церковь бы ходила каждый день. И никто бы над ней не смеялся. Никто бы не унижал. Не оскорблял.
Пляж между тем постепенно пустел – приближалось время обеда, все засобирались в свои отели, съемные квартиры, комнаты. Час или два все будут обедать, наслаждаться вкусной едой, пить вино, а потом спать, спать…
Валентина почувствовала, что и у нее глаза слипаются. Что ж тут удивительного, она тоже не спала почти всю ночь, дожидаясь Игоря. Прислушивалась к каждому звуку, доносящемуся с улицы. А потом и вовсе вышла на террасу и долго курила, всматриваясь в темные очертания сада, белые мутные пятна розовых кустов, слышала смех и голоса, доносящиеся из соседних домов, шум проезжавших автомобилей и даже плеск воды… Она старалась не думать, чем занимается сейчас ее муж, – это было очень больно.
То, что случилось с ней потом, на этом горячем песке (к счастью, на этом участке Лазаревского пляжа мелкая галька соседствовала с драгоценными песчаными проплешинами), она восприняла, как сон. Она слышала детские голоса, мальчика и девочки. Судя по их тихому разговору и смеху, она понимала, что девочка, играя, закапывала мальчика в песок. Он просил ее не засыпать песок в глаза или рот. Она смеялась, мол, закрой рот и не разговаривай. «Вот так, – приговаривала она, шурша ладошками по гальке, смешанной с песком, – сейчас зарою тебя здесь…»
Мальчик, судя по звукам, выплюнув песок изо рта, сказал: «Не зароешь, а посадишь, как сажают в землю персиковую косточку…
«Да-да, скажи еще, что из тебя вырастет большая гора!» – хохотала девочка заливистым фарфоровым смехом.
«Ты же знаешь, из хорошего человека всегда вырастает большая сильная гора, а из плохого…»
«…а из плохого ничего не вырастает…»
«…получается яма!» – Ей показалось, или она произнесла это вместе с девочкой?
Валентина медленно поднялась, продолжая придерживать возле лица шляпу, как будто таким образом можно было сохранить течение сладкого сна. Наконец она опустила шляпу, открыла глаза и увидела прямо рядом с собой, буквально в нескольких шагах от края своего полотенца закопанного в галечный песок горизонтально, по самые уши, Сашу, хозяйского сына, повара! Сидевшая на коленях рядом с ним Вера, в выгоревших светлых волосах которой сверкало солнце, щекотала нос брата, касаясь его маленькой белой ракушкой.
А ведь они близнецы!
Внезапно «песочный человек» пошевелился, на ровной поверхности «саркофага» появились трещины, потом сооружение вмиг развалилось, и Саша ураганом, обсыпая всех вокруг песком, бросился к морю, взлетел над водой крупной рыбиной и врезался с прохладную синь, взрывая, вспенивая волны. За ним, хохоча, бросилась в воду изящная, тоненькая, прикрытая двумя полосками открытого бирюзового купальника, Вера.
…
В гостиницу поднимались по белой широкой лестнице втроем – Валентина, Верочка и Саша. Близнецы – загорелые, светловолосые, оба в шортах цвета хаки и белых батистовых рубашках с закатанными рукавами, Валя – в мокром купальнике, с красными обожженными плечами, держа в руках халатик и одеяло.
– Ох, даже здесь пахнет жареными баклажанами… – сказала Валентина, чтобы поддержать разговор.
– Да на мамины баклажаны приходят даже гости из других отелей, – оживилась Верочка, оглядываясь на с трудом взбирающуюся по ступеням Валентину. – Соседка наша, Наталья, злится, когда ее постояльцы приходят к нам пообедать или поужинать. Но разве мы виноваты, если мама так вкусно готовит?
– Не знаю, как мама, но как вы вдвоем готовите – это просто сказка! Очень вкусно!
– Я по завтракам в основном спец, а вот Сашка – по рыбе и мясу.
– Вы где-нибудь учились?
– Мы на юридическом учимся, но в сезон превращаемся в поваров, – широко улыбнулся Саша.
– Ой, Саша, что это у тебя на шее? – вдруг остановилась Валентина, заставив своим окриком юношу остановиться. Она приблизилась к нему, отогнула ворот рубашки, приподняла с шеи влажную прядь волос, пошарила рукой и достала маленький, с горошину, серый камушек. – А я думала – клещ! У моей собаки часто бывают клещи, постоянно вытаскиваю. А это камушек, ну в точности, как клещ, напившийся крови… Ты уж прости, что напугала…
