Но как? Как?!
Чувствуя, что еще немного и я потеряю сознание, прошептала…
– Накрой меня чем-нибудь… пожалуйста…
Элька обернулась на мой голос. А все остальные, как ни странно, пожали плечами и отвернулись.
– Чего ты орешь? Я уж подумала, ректор явился по твою душу. А чего закрываешься?
Я с шумом проглотила слюну.
– Я… я же голая…
Она что, не видит?!
– Чего? – Элька выпучила на меня глаза. – В смысле… тебе холодно? Ты это имеешь в виду?
Да ты что, слепая что ли? – хотела закричать я. Не видишь мои голые титьки с сосками торчком? Не видишь моих судорожно сжатых голых ног и прилипшую к стулу голую же задницу?!
И прикусила язык, сообразив, что нет – не видит! И никто не видит – иначе бы не отвернулись, равнодушно пожимая плечами.
Что за хрень? Я окончательно свихнулась?
Пока Элька озабоченно осматривала меня, уверяя, что я просто перенервничала, и заставляла сделать глоток пива побольше, чтобы успокоиться, я лихорадочно соображала.
Если и был подходящий момент сойти с ума – то это было вчера, когда ректор на моих глазах покрылся пятнистой змеиной кожей. Ну может еще и тогда, когда на моих глазах барристы в кафетерии превратились в ворон.
А раз пока не сошла – значит, с психикой у меня все в порядке.
Белой горячкой от пары глотков безалкогольного пива я тоже вряд ли заболела.
Магия! Это гребаная змеиная магия! – наконец сообразила.
Все еще пригибаясь и закрываясь, в ужасе от мысли, что просто не заметили, что просто я так удачно прикрыта столом, что не сразу разобрались, в чем дело, я извернулась, вытащила на свет из сумки телефон и уставилась на сообщение с незнакомого мне номера.
«Как тебе мое наказание, Никитина?»
Глава 16
– Вы с ума сошли? – у меня даже на злость сил не было, настолько подкосил меня поход голышом сквозь толпу народа к туалету. И добило зрелище моего совершенно обнаженного тела в зеркале.
Прижимая к уху трубку, я стояла в кабинке туалета, стараясь ни к чему не прикасаться.
– Не вы, а ты, – довольно ответил этот мерзавец. – И нет, я не сошел с ума. Я использую каждую возможность попрактиковать твои способности. Посмотрим, сможешь ли ты продраться сквозь иллюзию, которую я создал лично для тебя, взяв каплю твоей крови.
– Роза… – прошептала я и отскочила, понимая, что чуть не прислонилась к стене голой спине.
– Роза, – подтвердил он. – Тебе – урок никогда не брать в руки ничего незнакомого, а мне – возможность поиграть с магией, рассчитанной лично на тебя.
Он создал вокруг меня иллюзию моего голого тела, видимую только для меня – поняла я наконец. Несмотря на то, что на самом деле, в реальности, я вполне себе одета…
С некоторым облегчением я все же прислонилась к стене… и по ощущениям поняла, что да – я все еще в свитере и в юбке.
– И надолго этот кошмар?
– Пока не сможешь сбросить магию, используя свои способности Видящей, – еще более довольным голосом ответил он. – Причем желательно, чтобы ты сделала это до лекции по статистике, на которой я сегодня буду присутствовать – если не хочешь предстать передо мной в чем мать родила. Я ведь тоже пожертвовал каплей своей крови и участвую в твоей распрекрасной… иллюзии.
Я задохнулась от злости.
– Я вас ненавижу! Ненавижу!
– «Тебя», если уж на то пошло, – снова поправил меня он. – И сделай мне одолжение – поумерь свой юношеский максимализм. Я ведь мог не утруждаться и нагнать на тебя иллюзию общего характера. Тогда бы тебя увидели такой ВСЕ, а условия испытания оставались бы теми же.
Ректор отключился.
Ругаясь трехэтажным матом и чуть не зашвырнув телефоном в стену, я вышла из кабинки.
– Урод! Вот урод!
– Ты в порядке, Никитина?
Подпрыгнув от неожиданности, я инстинктивно закрылась руками – в туалет зашла Буркова, собственной персоной, а сзади нее маячил какой-то незнакомый мне парень в кожаной куртке.
– Чего ты дергаешься? – закрыв за собой дверь, моя немезида прислонилась к ней и скрестила руки на груди. – Хотя, понятно, чего. Знаешь, сколько ты уже должна мне? Я бы тоже задергалась.
Я тоже скрестила руки на груди – так чувствовалось комфортнее.
– Вот уж не думала, что тебе так нужны деньги, Буркова.
Очень странно было стоять перед ней голой и еще и язвить.
– Ты прекрасно знаешь, из-за чего все затевалось! – сорвалась она. – Ты должна была… А впрочем, неважно, – она показушно махнула рукой. – Не смогла так не смогла. Отдавай сорокет – раз ты такая лузерша, Никитина.
– Откуда сорокет?! – возмутилась я, забыв даже о том, что голая. Ростовщица какая-то, ей богу!
– Процентики! – будто специально, чтобы поддержать имидж, Буркова сделала пальцами омерзительный жест, словно деньги считала.
Я поморщилась.
– Да заплачу я, не волнуйся, – и стараясь не касаться ее, обошла, чтобы выйти из туалета.
– До воскресенья у тебя время, Никитина, – бросила она мне вслед голосом, которым разговаривают жены итальянских мафиози в переводном кино. – Потом никакие проценты не помогут – будешь перед моим парнем и его друзьями отвечать.
Толкнув перед собой дверь, я уже готова была закатить глаза от пафосности ее тона… и застыла под тяжелым, многообещающим взглядом товарища в кожаной куртке. Это, что ли, ее парень?
Как быто ни было, оглядел он меня настолько красноречиво, что страх вернулся – а ну как видит то же, что и я? Да и вообще, я бы на месте Бурковой забеспокоилась, если бы мой мужчина так же ощупывал взглядом посторонних девушек. Интересно, как именно планируется мое «отвечание» перед этим амбалом?
– Бу! – амбал сделал выпад и рассмеялся в ответ на то, с какой скоростью я подорвалась и унеслась обратно в кафе.
Сучка… Только этого мне сейчас и не хватало – волноваться из-за каких-то там долгов, когда я должна придумывать, как сбросить с себя это наваждение, преследующее меня в каждом отражении в виде моей голой задницы и сисек.
Интересно, как у Гордеева получилось создать настолько правдоподобную, настолько похожую иллюзию моего обнаженного тела? Хорошо рассмотрел, наверное...
Я задохнулась, только сейчас сообразив, почему все время вижу свои соски напряженными, хотя совсем не возбуждена. Это он их такими запомнил! И такими же воспроизвел в этой чертовой магической «иллюзии»!
– Ах вы ж похабник, господин ректор… – пробормотала своему отражению в очередной витрине, пока мы с Элькой шли назад к универу. А, точнее, к общежитию.
