Я судорожно вздохнула.
Интересно бы узнать, как он поступает с обычными пранкстерами…
Хотя нет, лучше не знать.
– Придумала! – взвизгнула вдруг Элька. – Ты сделаешь вид, что за что-то ему благодарна и бросишься его обнимать. Быстро поцелуешь и извинишься – скажешь, что тебя просто унесло от счастья.
– Эммм… – промычала я, не совсем зная, что сказать. Предложение звучало глупо, конечно, но всё же лучше, чем падать в обморок или делать вид, что хотела поцеловать кого-то другого. – А за что я могу быть ему благодарна?
За что вообще можно быть благодарной этому типу? За то, что знаю его уже больше года, а еще ни разу ко мне не прицепился? Спасибо, конечно, но вряд ли он оценит, если я брошусь в благодарность к нему в объятия. Не говоря уже о том, что то счастливое время, когда ректор меня не замечал, безвозвратно закончится в этот самый момент.
Элька, сосредоточенно нахмурила лоб, тоже пытаясь вспомнить, за что можно быть благодарной нашему местном монстру.
– Батареи! – наконец, провозгласила она.
Я тут же кивнула, вспомнив о том, что да – по его приказу к нам в общежитие провели, наконец, новые, современные, качественные батареи, которые не будут так отчаянно течь, трескаться и сушить воздух. И отключаться для технических работ каждые две недели во время двадцатиградусного мороза тоже не будут.
Правда установили эти батареи под самое лето, после многомесячной борьбы с администрацией академии, но все же установили. И теперь в октябре, в ожидании скорых морозов, вполне можно было господина ректора за них поблагодарить.
Я застонала, уронив голову на руки.
– Представляю, как я буду выглядеть…
– Неважно, как ты будешь выглядеть, – отрезала Элька. – Главное, что хоть какая-то причина будет твоему поцелую. Лучше пусть это выглядит глупо и необдуманно, но не пранком. Потому что пранка он не потерпит. Как и попытку соблазнить.
На том и согласились.
На утреннюю пару я шла как на похороны, хотя в принципе информатику люблю и лектора Анатолия Андреича Васильченко всегда слушала с большим интересом.
Еще в главном холле общаги встретила Буркову, которая, судя по всему, принимала ставки на то, что должно было произойти. Во всяком случае, при виде меня окружающие ее местные «королевы» принялись старательно отворачиваться, захихикали в кулачки, и мне даже показалось, что промеж ними мелькнули деньги, которые Буркова, уловив мой взгляд, быстро спрятала в карман.
Интересно, на что они ставят?
Поцелую или нет? Выгонят меня после этого или нет? В любом случае, если все знают, из-за чего я должна сегодня облобызать ректора, шансы на то, что он об этом не узнает, падают в ноль.
Так может и не притворяться? Какой смысл разыгрывать комедию с батареей?
По дороге в главное здание я успела посоветоваться по этому поводу с Элькой, но подруга была непреклонна – даже если до Горыныча и дойдет, вреда от него, остывшего, будет гораздо меньше, чем от разгневанного.
– Подойдешь к нему после всех, скажешь – какой вы, Демьян Олегович, замечательный руководитель, что решили для нас эту проблему, мы так страдали от этих древних батарей, нам так было холодно, так мокро… Мы ведь страдали? Вот вспомни сейчас – страдали?
Я послушно покивала – действительно вспоминая, какой ужасной из-за этих батарей была зима, и как мы постоянно должны было подкладывать под протекающую секцию тряпки, а когда уезжали надолго, то и посуду подставлять…
– Вот! – Элька удовлетворённо улыбнулась. – Вот про это и думай, когда подойдешь к нему… Слезу можешь пустить, чтобы казаться искренней. А потом ррраз – и бросилась ему на шею. Спаситель мол вы наш! Герой и покровитель! Чмокнула по-быстрому и бегом оттуда!
С этими словами мы подошли к двери лекционного зала. Я тяжело и вымученно вздохнула.
– Если он меня убьет…
– Я сделаю объявление в соцсетях и заберу твой планшет, – заверила меня эта мелкая зараза.
И толкнула внутрь.
Глава 3
Все лекцию меня трясло, и головой я была до такой степени не в теме, что, если останусь после сегодняшнего опасного предприятия жива, то придется переписывать у Эльки конспект.
Хорошо, что Буркова еще не всем успела растрепать о том, на что я подписалась чтобы не платить ей проигранные двадцать тысяч – кроме пары приближенных к нашей «королеве», никто на меня не смотрел и моего взвинченного состояния не замечал.
Посреди урока Элька тихо встала, вышла и вернулась с какой-то таблеткой.
– На выпей – это валерьянка из аптеки, – прошипела, передавая мне. – А то ты его укусишь, так зубы стучат.
– Может, все-таки деньги найдем? – простонала я.
– Не найдем, – отрезала Элька. – К тому же, Буркова уже счетчик включила – помнишь, она сказала, что каждый день проценты будут капать? Так что ты уже не двадцатку должна, а почти двадцать пять, если откажешься.
– О боже… – я разжевала таблетку, которую должна была проглотить, поморщилась от горечи и запила, обливая грудь водой. Потом закрыла глаза и еще минут пять так сидела, пока не перестали трястись руки.
В качестве аутотренинга принялась думать о том, какие могут быть в этой истории плюсы. Точнее, что пошло лучше, чем могло бы теоретически пойти.
Ну, например – Буркова могла бы заставить меня соблазнить и переспать с Горынычем, и это было бы гораздо хуже, чем просто поцеловать его «плотно сжатые, охренительно-мужественные губы». Хотя бы потому что это было бы невозможным – в сердце у него, наверняка, камень, а в штанах – всё залито цементом.
Во-вторых, несмотря на подавленное настроение, я всё же сообразила, что в такой день одеваться так, как я обычно одеваюсь, не стоит, и вместо одного из миленьких, коротких платьишек, которые я обычно ношу, и своих обычных колготок с туфельками, надела самую простую, пусть и тонкую футболку и синие джинсы. Обулась в белые кроссовки для бега. Мою гордость – пышные, почти до пояса волосы цвета спелого пшена завязала в тугой хвост и уже оттуда заплела в косу, из косметики же позволила себе одну лишь тушь.
Перед выходом проверила себя в зеркале – обыкновенная, серая мышка-заучка, которой и в голову не могло прийти кого-нибудь соблазнить!
Эх, надо было и ресницы не красить…
– Благодарю за внимание, на этом все, – объявил вдруг Анатолий Андреич, собирая со стола бумаги и складывая лэптоп.
Я испуганно дернулась. Неужели так быстро кончилась лекция?
– Успокойся, – подбодрила меня Элька, беря за руку. – Самое страшное – это если над тобой смеяться будут. А Горыныч… да он даже не поймет, что произошло! Вот увидишь!
Ага, не поймет он, как же… догонит, и еще раз не поймет.
