Однако жители деревни не оставались постоянно на одном и том же месте. Через пять-шесть лет, когда деревья и почва были истощены и не приносили больше плодов, жители деревни покидали ее. Они уничтожали огнем постройки и ограду и отправлялись в другую местность, более богатую дичью и плодами, и там основывали новое поселение.
Деревня, или алдея, тупи, на которую указал Курурупебо, вероятно, была самым значительным поселением этого племени, так как занимала очень обширное пространство, обнесенное высоким двойным частоколом. Число больших хижин в этой деревне было также очень велико.
— Там живет главный вождь тупи, — сказал индеец. — Это — настоящая крепость, на которую воины моего племени никогда не решались напасть.
— А мы? — спросил Диас.
— Мы?.. Три человека могут легко пройти там, где многие сотни воинов не в состоянии были бы проложить себе дорогу даже силой.
— Но ведь мы не знаем, куда они запрятали моего сына, маленького пиайе, — сказал Диас. — Тебе известно внутреннее расположение деревни?
— Нет.
— А у тебя есть какой-нибудь план?
— Да.
— Так говори.
— Нам нужен пленник.
— Чтобы допросить его?
— Чтобы он провел нас в карбет, где обитают пленники, предназначенные для съедения на пиршестве воинов.
— Откуда же мы возьмем такого пленника?
— Каждое утро мальчики и женщины племени выходят из деревни и отправляются за водой. Поищем пруд или ручей, откуда берут воду жители деревни. Я думаю, найти это будет нетрудно.
— И прежде чем кто-нибудь из них дойдет до ручья, мы захватим его в плен?
— Великий пиайе умеет читать мои мысли! — сказал индеец.
— В таком случае идем искать пруд или ручей и хорошее местечко, чтобы устроить засаду.
— Пусть белые пиайе следуют за мной!
Индеец повернул в лес и, руководствуясь своим изумительным инстинктом, отправился искать ручей или пруд, так как он знал, что бразильцы имеют обыкновение строить свои деревни вблизи какого-нибудь потока или озера, откуда берут воду.
В течение нескольких часов он бродил по лесу, нагибаясь по временам к земле и рассматривая что-то, и наконец привел своих спутников к круглому пруду, находящемуся на противоположной стороне деревни.
Пруд был окружен густой чащей бамбука громадных размеров, где можно было легко укрыться.
— Ты полагаешь, что они берут воду в этом пруду? — спросил Диас.
— Да, я вижу на земле множество отпечатков человеческих ног.
— Так остановимся здесь и подождем утра, — сказал Диас. Они побоялись разводить огонь, чтобы не привлечь внимания в деревне, и поужинали фруктами, собранными по дороге. Забравшись в чащу бамбука, они улеглись на листьях, собранных индейцем. Успокоенные тишиной, царившей кругом, и уверенные, что в данный момент они не подвергаются никакой опасности, Альваро и Диас скоро заснули. Впрочем, и тот и другой могли вполне положиться на тонкий слух индейца. Этого человека нельзя было застигнуть врасплох не только бодрствующим, но даже спящим, так как и тогда он тотчас бы почуял приближение врага.
Ночь прошла спокойно, и только вой красных волков, бродивших вокруг деревни, временами будил спящих. Ни ягуаров, ни кугуаров не было слышно, хотя те и другие должны были водиться тут в большом количестве. Дерзость этих хищников иногда бывала так велика, что они перепрыгивали через высокую ограду и забирались в карбет, чтобы похитить оттуда какого-нибудь индейского мальчика. Но на этот раз опасные хищники не показывались, и наши путники спокойно провели ночь.
Рано утром послышалось пение, которое все приближалось, и скоро уже можно было различить голос поющего. Курурупебо вскочил на ноги и, взяв граватану, сказал Диасу:
— Идут за водой!
— Это голос мальчика, — заметил Диас, внимательно прислушиваясь.
— И притом это не тупи! — проговорил индеец с изумлением. — Это песенка тупинамба: «Мы держим птицу за шею! Но если б ты был настоящей птицей, прилетевшей клевать наши поля, то ты бы улетел тотчас же!..» Так поют наши воины, когда связывают пленника, обреченного на смерть. Ты ведь слышал эту песню, великий пиайе?
— И прибавь, что я слышал также этот голос, — сказал Диас, не менее удивленный, чем индеец. — Да-да. Это голос Япи! Я не ошибаюсь
— Япи? Тот самый мальчик, который был приставлен к тебе, чтобы ты посвятил его в тайны пиайе? Неужели это он? — воскликнул Курурупебо.
— Аймары похитили его у меня.
Альваро не понимал, что говорили между собой Диас и индеец, но ему показалось, что он уже где-то слышал голос поющего. Тут он невольно вспомнил мальчика, который служил ему переводчиком у аймаров.
Пение прекратилось, но теперь ясно слышался треск сухих листьев под чьими-то ногами и шум раздвигаемых ветвей. Шаги приближались. Курурупебо насторожился и, точно тигр, приготовился броситься на свою жертву, когда из-за кустов показался мальчик с глиняным кувшином на голове.
Альваро и Диас бросились к нему навстречу и загородили его от Курурупебо, который собирался ударить его граватаной, чтобы оглушить.
— Переводчик вождя аймаров! — крикнул первый.
— Япи! — крикнул второй.
Мальчик остолбенел от изумления и молча поглядывал то на одного, то на другого. Наконец он пришел в себя и бросился к Диасу с криком:
— Мой повелитель!
— А это пиайе аймаров?.. О, как я счастлив, что вижу вас еще живыми!
— Ты один? — спросил Диас.
— За мной идут женщины, которые приходят сюда за водой. Бегите, а то вас увидят!
— Следуй за нами!
Мальчик повиновался. Бросив свой сосуд в воду, он побежал за ними в лес. Они пробежали около километра и тогда только остановились, спрятавшись в группе громадных банановых деревьев, большие листья которых совершенно закрывали их.
— Говори, Япи! — обратился к нему Диас. — Белый мальчик находится в деревне?
— Да, — отвечал юноша. — Они его взяли в плен дня за два перед вторым сражением с аймарами.
— Я боялся, что они съели его.
— Нет еще. Но они его откармливают.
— Ты виделся с ним? — спросил Альваро, сильно взволнованный.
— Нет. Никто не смеет входить в карбет, где он заключен.
— А ты видел его, по крайней мере?
— Да, вчера вечером. Он, мне кажется, уже знает, какая печальная участь ожидает его.
— Мы пришли сюда, чтобы спасти его, — сказал Диас. — Как ты думаешь, можно будет извлечь его оттуда так, чтобы тупи не заметили?
— Их много, и они сторожат его, — отвечал Япи.
