- Как ты мог! Даже не посоветовавшись со мной! – вскипает мама. Не дождавшись ответа, покидает столовую, красная как рак.
Я подхожу к папе и обнимаю его.
- Спасибо, пап! Я не хочу туда возвращаться. И пожалуйста… пожалуйста, не надо никогда больше так… про меня и…
Папа гладит меня по спине, успокаивая.
- Не буду, обещаю! Прости меня, Кэти. Я просто хотел, чтобы ты была счастлива.
И всё-таки я не перестаю бояться почтальонов.
Этот страх не проходит даже через год. И через два. И три.
И даже когда я полностью уверяю себя в том, что забыла всё, что оставила в своём прошлом. Вычеркнула из памяти Замок ледяной розы и его обитателей. Закрыла старый альбом под названием «Детство» и поставила на самую дальнюю и пыльную полку шкафа.
Но отчего-то даже сейчас я, взрослая семнадцатилетняя особа с царём в голове и полным отсутствием в ней всякой сентиментальной чепухи, вздрагиваю и ухожу в свою комнату, как только слышу привычную поступь старого почтальона, походящего к деревянной калитке по узкой тропе. И это похоже на рану, которая кажется зажившей, но зажила она плохо и внутри загноилась и причиняет глухую боль.
А никакого приглашения всё не приходит. И новостей о свадьбе века, которую без сомнения перемывали бы по косточкам все кумушки Королевства ледяных островов, тоже нет.
И это странно…
Потому что прошло семь лет с тех пор, как я навсегда покинула Замок ледяной розы.
Ну, или мне так казалось.
Потому что в мою семнадцатую зиму прошлое, от которого я так долго пряталась, неожиданно снова напомнило о себе.
(6.2)
Бр-р-р-р…
Вздрагиваю, когда босые ноги касаются холодного дощатого пола. Если и скучаю по чему-то до сих пор, так это по тёплым полам Замка ледяной розы.
Стоп. С чего это я вспоминаю о какой-то ерунде? Нет больше никакого замка в моей жизни. И волшебства тоже нет. И не надо. Наверное, что-то приснилось не то, раз с утра пораньше в голову всякая ерунда лезет.
Жаль, что в нашем доме к рассвету становится так невыносимо холодно – за ночь комнаты как следует выстывают, и пока отец не растопит камины, тепла не жди. А я всё-таки жуткая мерзлячка, и приходится укутываться чуть не с головой тяжеленным одеялом.
Кое-как продираю глаза, умываюсь ледяной водой из кувшина, что стоит на умывальнике в углу, влезаю в любимое серое домашнее платье. Застилаю постель, и кажется всё ещё сплю – даже умывание не помогает. Сидя на кровати, лениво провожу щёткой по волосам, потом нащупываю одной рукой шпильки на прикроватной тумбочке и привычным движением скручиваю непослушные длинные кудри в пышный узел на затылке. Несколько коротких вьющихся прядей обязательно выбьется, но я уже устала бороться с этим безобразием.
Потягиваюсь, сонно щурюсь на розовые блики морозного зимнего рассвета за окном и принимаюсь вспоминать. Почему мне кажется, что нежная красота и радость этого утра омрачены тенью чего-то неприятного?..
Потом вспоминаю и уныло давлю зевок.
Званый вечер у Гаррисонов.
В этот раз мы идём всей семьёй, дома остаются только слуги. Именинница – миссис Элизабет Гаррисон – старинная мамина приятельница, поэтому мы не можем не пойти. А значит, мне снова весь вечер скучать, слушать неинтересные разговоры и терпеть намёки, что мне-таки уже семнадцать и пора бы уже начать исполнять священный долг всякой благодарной дочери перед взрастившим её семейством. Ну то есть подыскивать себе жениха поприличнее. Хотя с этим делом маменька и без меня великолепно справляется – не удивлюсь, если у неё имеется список всех окрестных холостяков от семнадцати до семидесяти с указанием их годового дохода.
Вот только моё катастрофическое нежелание строить глазки и нести с невинным видом всяческий вздор, вкупе с практически полным отсутствием у меня приданого, ставят на её планах большой и жирный крест. По крайней мере, я так надеюсь. Поэтому хотя бы ненадолго я могу чувствовать себя в относительной безопасности. На будущий год маменька грозится взяться за меня всерьёз. Ну а нынешний сезон я планирую с горем пополам пережить, на таких вот званых вечерах прячась за книгой или вышивкой – потому что, к моему глубочайшему сожалению, не всех претендентов отпугивают вышеперечисленные причины. Так что временами приходится уходить в глухую оборону или начинать увлечённо пересказывать очередному незваному ухажёру содержание учебника по естествознанию – обычно срабатывает.
А на этот вечер у меня вообще гениальный план, как отсидеться так, чтобы оставили в покое. Я выбираю стратегически великолепную позицию – в уголке обитого голубым атласом диванчика, на котором любят восседать самые завзятые кумушки и сплетницы округи. Их любимейшее занятие – это строить матримониальные планы в отношении многочисленных дочек, своих и подруг. Казалось бы – я должна избегать их как огня. Но в том и гениальность моего плана, что завзятые холостяки тоже обходят эту часть бального зала за тридевять земель! Так что могу надеяться, что уж тут-то буду в безопасности. На такие крайние меры пришлось пойти, потому что мистер Тёрнер – отставной майор, вдовец и по мнению матушки великолепная партия – как-то очень уж засматривается в последнее время, а у меня уже заканчиваются поводы для отказов от приглашения на танец.
Ну вот. Стратегическое место занято, все приличествующие любезности окружающим дамам сказаны, а много говорить сопливой девчонке вроде бы и не пристало, по мнению почтенных матрон. Так что с греющим душу чувством выполненного долга замолкаю, достаю припасённые пяльцы и позволяю себе немного расслабиться. Папа с мамой за карточным столом, и пробудут там ещё долго. А я с удовольствием закончу этот милый венок из незабудок, пока миссис Гаррисон наболтается со своей кузиной Клэр – улыбчивой пышной брюнеткой в броском платье цвета вишни. Я в своём простеньком голубом очень удачно сольюсь пока с диваном.
Миссис Клэр Дэнверс бывает в гостях у родственницы лишь наездами, пару раз в год, поэтому её просто распирает от недорассказанного. Хозяйка вечера с удовольствием даёт ей повод откупорить фонтан красноречия.
- Какие новости при дворе, кузина?
Обычно при слове «новости» у меня что-то ёкает внутри, и я стараюсь покинуть кружок болтающих дам и перебраться куда-нибудь в место потише. Но в этот раз веская причина в виде показавшегося на дальнем горизонте майора заставляет проявить выдержку и остаться. Ну что там может быть интересного, в самом деле, при дворе дряхлого короля, который вот уже лет десять как помирает, да всё никак не помрёт?
- Ох, Лиззи, раз уж ты спросила… У Его величества новый придворный Архивариус. Молод, высок, широкоплеч. Глаза чёрные, как моя погибель! А голос… М-м-м-м… Клянусь, из-за него мурашки от кончика веера до самых нижних юбок! У придворных дам коллективный сердечный приступ. Была б я лет на тридцать моложе...
Меня кольнуло нехорошее предчувствие. Она же не может говорить о…
