Проклятые коммунисты – стройте свой грабительский порядок у себя, но не лезьте к нам! Оставьте нам, людям «свободного мира», жить так, как нам хочется – без ваших «колхозов» и справедливости!
Лючия Смоленцева
Ты уж прости – но разжалую тебя в любимые жены. Ну еще в актрисы, в довесок.
Это сказал мне мой муж, мой рыцарь – когда по моей оплошности погибла Ганна Полищук
[8]. Ее лицо осталось в фильме, что мы тогда сняли – «девушка с котом», жительница города Дрогобыча пятнадцатого века, служанка «пани Анны». В титрах в конце ее имя названо в числе «памяти членов съемочной группы, убитых бандитами ОУН». Мы знаем, что Линник и его «птенчики» к бандеровцам отношения не имели – но поскольку делу была дана широкая огласка и освещение в газетах, то чтобы советские люди не усомнились в истинности коммунистической идеи, банде Странника приписали связь с ОУН-УПА «в рамках заговора с целью ревизии Советской власти». Так решили на самом верху (кто – Пономаренко или сам Сталин?), и не нам обсуждать. И «какая разница фашистским мерзавцам, заслуживающим стенки, за что конкретно их исполнят», слова Вали Кунцевича. А мне осталось замечание от моего мужа – о котором он сам, возможно, уже забыл. А я – нет. Хотя ни разу ему о том не напомнила.
В прошлом году я наконец закончила Академию… хотя официально это учебное заведение называется иначе. В самом начале это действительно был факультет в Академии МГБ – но очень быстро перерос этот уровень. Так что теперь, отделившись в пятьдесят первом, моя «альма матер» (серьезно – ведь в отличие от Анны Лазаревой, я не училась в университете) зовется «Высшая школа подготовки специалистов государственного управления». Где обучают все тому же, что в самом начале – «как нарушить устойчивость чужой власти и повышать таковую у власти своей». Среди предметов – социология, психология, «тактика психологической войны», даже опыт западного маркетинга (ведь пропаганда суть та же реклама). Ну и остались чисто боевые предметы – вроде физических тренировок, стрельбы, основ следственного дела. А также тактика терроризма и контртерроризма (простите, у нас он назван «партизанской войной») – но кто скажет, что это не есть средство укрепления или обрушения власти?
Формально наша Школа считается высшим учебным заведением, куда может поступить любой гражданин СССР, окончивший десятилетку. Фактически «с улицы» людей не берут, а только по направлению от «инквизиции». Учатся и парни, и девушки, причем последние – в подавляющем большинстве, «наши» кадры, выпускницы «смоленцевских» училищ – в этой истории аналог «суворовских» и «нахимовских», но для девочек-сирот, чьи родители, военнослужащие Советской Армии, погибли в войну. С подачи Анны Лазаревой, эти училища в Москве и Ленинграде с самого начала были под опекой СПБ, и некоторым из девочек по окончании делали предложение продолжить учебу. Они же (не обязательно из числа обучающихся в Школе, но уже в какой-то степени «наши», по духу воспитания) составляли штат манекенщиц РИМа и актрис Театра Моды. А по замыслу Лазаревой, это еще и должен быть «клуб образцовых советских жен» – именно клуб, дружба между собой, встречи и взаимопомощь всячески поощрялись, даже для тех, кто уже вышел из «смоленцевок».
И все пристойно, вполне в рамках советской морали и нравственности! Никого не заставляли любить по приказу. Я присутствовала не раз на таких «вводных» (конечно, как инструктор, а не как участница). Есть хороший человек, ценный для страны (например, тот ученик Ефремова), вот фото, анкетные данные, психологический портрет, интересы и увлечения – кто возьмется? В конце концов, чем это хуже работы свах или брачных агентств? Да и товарищи большевики нередко женились на назначенных «невестах», которые носили им передачи в тюрьму – Надя Крупская была как раз такой, причем я читала, на ее месте случайно могла оказаться другая (забыла фамилию), которая стала бы женой будущего Вождя. Что ж – «брак по расчету самый крепкий из всех – если расчет был правильный».
В честь кого «смоленцевки»? Вы правильно поняли – поскольку Анна Лазарева предпочитает оставаться в тени (хотя и сыграла в «Высоте» роль строгого инструктора ЦК), то все аплодисменты достаются мне. «Самая знаменитая из женщин Италии», «лицо русско-итальянской моды», жена и спутница героя, кто самого Гитлера поймал… хотя там мое участие было минимальным. А мне теперь приписывают и те дела моего мужа, где меня с ним не было – в спасении Его Святейшества из фашистской тюрьмы, в поимке сбежавшего Гиммлера, даже в абордаже у берегов Ливии позапрошлым летом! И орден Святого Сильвестра, врученный лично папой – прежде эта награда давала право на итальянское дворянство, а моя «командорская» степень даже на титул – но я-то знаю, что не совершала приписываемых мне подвигов, хотя мой муж (в шутку или всерьез?) сказал, что вызовет на дуэль любого, кто в том усомнится. Он старался обучить меня всему, что сам знал и умел, «на случай, если тебе придется спасать свою жизнь», и даже дозволил прыгнуть с парашютом – но категорически возражал против моего участия в реальных делах, где есть опасность. А я хочу доказать, что могу сделать что-то полезное – не только на экране!
Сейчас моя основная работа состоит в том, что я веду свои страницы в «Лючии» (иллюстрированный журнал от нашего РИМа – дома русско-итальянской моды), где рассказываю своим соотечественникам (а особенно соотечественницам) о жизни в СССР – мой муж назвал это «блог, за полвека до инета». Правду, только правду – ведь этот журнал и в СССР читают! Причем каждый месяц для нового номера требуется что-то новое и оригинальное! Отчасти эту задачу я решила, используя в качестве корреспонденток девушек из РИМа – что они видят, знают, да ведь и их жизнь, быт в Советской стране тоже интересны итальянкам? Ну а я имею право – если это государственная задача, а не мой личный интерес. Еще я числюсь художником-модельером в РИМе (а фактически являюсь «главноопекающей» от СПБ с правом решающего голоса). Также два раза в месяц выступаю по московскому радио – опять же, для итальянской аудитории. Ну и кино – эпизодически. Так же как были иногда (вместе с Анной) поездки по Советскому Союзу – и в качестве помощницы Лазаревой, и для сбора материала для «итальянских» репортажей. Еще недавно ко всему этому добавлялась учеба в Академии (как я сказала, давно уже наше заведение зовется по-иному, но мы привыкли в разговоре именно к такому названию и даже считаем это за отличие «старослужащих» студентов) – шесть дней в неделю, с девяти до трех – и если я отвлекалась, как, например, на съемки «Ивана-тюльпана», то должна была после в «заочном» режиме пройти курс по учебникам (и индивидуальным консультациям с преподавателями), и в конце сессии сдать зачет или экзамен без всяких поблажек. Правда, в эти часы входила «физподготовка» – сейчас же тренировки три раза в неделю по два часа вечером (теперь будут меньше – муж сказал, «пока не родишь»). Сосчитайте сами, сколько остается – дому, мужу и детям. Моя огромная благодарность домработницам тете Паше и тете Даше (вообще-то, одна из них числится домработницей у Лазаревой – но они часто помогают и подменяют друг друга, тем более что квартиры у нас в одном подъезде). И такая же благодарность Марии Степановне, жене офицера-пограничника, которую Пономаренко приставил к Лазаревой для помощи с детьми (и которая не отказывалась брать заботу и о моих детях, когда я отсутствовала). Но тем больше я ценю каждый час, проведенный с детьми – и вот не шучу, убью любого, кто заикнется о «ювенальной юстиции» применительно к моим детям! И буду чиста перед совестью и богом! Впрочем, по секрету скажу, я слышала, что и Анна спорила со своим Адмиралом, «Владика в Нахимовское? В двенадцать лет ребенка из дома в казарму?!».
