А рассказать могу про поход, где я участие принимал, на лодке А-11, осенью прошлого года, к Шпицбергену. Отчего потребовалось на борту присутствие замминистра, когда для обкатки молодого командира и комдива вполне достаточно – ну скажем так, потребовалось кое-какие наметки по тактике атомных лодок проверить. Учебно-боевую задачу выполнили, идем назад, в Полярный. Вообще-то атомарины на СФ и Нарвик может принять, и Тромсё, и Печенга, и на Шпицбергене инфраструктура уже есть. Но в Полярном этого побольше, а лодка новая, после похода пусть корпус и механизмы обследуют, как бы не случилось чего. Идем курсом 147 (юго-юго-восток, по-сухопутному), четырнадцать узлов (зачем машины перенапрягать), на ста метрах. Все как часы работает, и командир лодки кап-2 Гальчук (уже из послевоенных – но лучший) подготовлен хорошо – по крайней мере, я за ним огрехов не заметил. Могу себе позволить пару часов соснуть – но не удалось. Сигнал по «Лиственнице» (название нашей системы внутрикорабельной связи решили сохранить и для здешнего аналога) – просьба прибыть в ЦП.
Что означает, командир с чем-то столкнулся, что сам не может решить. Так что одеваюсь, как салага по команде ротного «подъем». В голове уже крутится, что случилось? Лодка идет ровно, глубину и ход не меняя, маневр уклонения не совершая (вестибулярный аппарат у подводников это профессиональное). Боевой тревоги нет, уж этот сигнал не спутаешь ни с чем. Да и не полезут американцы в нашу зону постоянного контроля – напомню, что в этой истории СССР принадлежат и Шпицберген, и Медвежий, и север Норвегии, и чтобы тут провокации устраивать, нашему вероятному противнику надо быть совсем безголовым. Неужели с берега прошла команда – вскрыть красный пакет? Так вроде, когда уходили, войной особенно не пахло. Вваливаюсь в ЦП в настроении совсем не благодушном – Виктор Яковлевич, что случилось?
Это не панибратство, а особенность флота. Если у сухопутных вполне норма, что часто даже майор к полковнику обращается по уставу, то у моряков принято, особенно если в одном экипаже и в море в походе, общение между собой по имени-отчеству, в диапазоне чинов от летехи до каперанга (еще с царской кают-компании традиция осталась) – конечно, если не в очень официальной обстановке и не накачка проштрафившегося подчиненного. Для адмиральских чинов нижняя граница такого обращения повышается до кап-три или каплея, ну а командир лодки это само собой. Так что тут у вас произошло?
Оказалось, непонятные звуки за бортом. Поскольку для лодки скрытность, это архиважно, то гидролокатор у нас включается на излучение лишь на короткое время и по пеленгу, уже взятому акустикой – в отличие от надводных кораблей, которые могут на ходу непрерывно снимать круговую картину. Зато слышим мы намного лучше надводников. И вот, если верить аппаратуре, как минимум два объекта крутятся в непосредственной близости, обмениваясь сигналами на ультразвуке. Касатки, дельфины? Так в том и вилы, что «голоса» этих морских обитателей нам известны очень хорошо – а то, что сейчас слышим, совершенно на них не похоже.
Одно успокаивает: не роботы. Теоретически (в двадцать первом веке – но о том непосвященным дамам умолчу) это вполне могли быть подводные беспилотники, и не только разведчики, но и с торпедами. Сейчас же и технический уровень не такой, а главное, винтов не слышно. Любой искусственный подводный аппарат этого времени движителем может иметь только винт, и ничто иное (водомет, это тот же винт, только в трубе) – а звук винта даже самый зеленый акустик ни с чем не спутает. Да и запас хода у таких аппаратов мизерный, значит, их должны были с корабля неподалеку спустить – а нет на поверхности никого. Иностранные торгаши в Мурманск и Архангельск идут гораздо южнее того места, где мы сейчас, чужие военные корабли здесь оказаться никак не могут, тем более тайно для нас. Рыбаки – их бы мы обязательно услышали. Так что шпионские страсти оставим – только научный интерес.
– Виктор Яковлевич, проведите поиск в активном. Под мою ответственность.
Можем позволить на все море шумнуть – раз чужих рядом нет. Ну вот на экране один объект, и второй – ё-мое, дистанция один, два кабельтова всего, и скорость у них как у торпед! Вообще-то меч-рыба может и на пятидесяти узлах идти – объясняли тут мне, что она не хвостом и плавниками, а всем телом гребет, такой «волновой движитель». Тунец, касатка – тоже могут выдать тридцать. А вот размеры объектов – явно не китовые. Что радует – а то, например, с кашалотом столкнуться для лодки, конечно, не смертельно, но обтекатель ГАС помять это ремонт, трата народных денег и куча «фитилей» всем причастным.
Гальчук предлагает – облучить акустикой на максимальной мощности. По аналогии с ПДСС, борьбы с подводными диверсантами – боевого пловца это в бессознательный нокдаун отправляет, насколько эта морская живность устойчива, бог весть, но мало ей точно не покажется. Ну, зачем бессмысленно живых тварей губить, они же нам ничем не угрожают? И даже научного интереса нет – если всплывут оглушенные, нам что, тоже всплывать, чтоб посмотреть, кого мы угостили? А вот ход увеличьте до двадцати… и ныряем до двухсот пятидесяти. Посмотрим, насколько их хватит.
Не отстают. Значит, рыбы. Поскольку дышащие воздухом, вроде касаток, дельфинов, тюленей, во-первых, не ныряют надолго, кашалот может час-полтора без воздуха обойтись, и это считается максимум. А во-вторых, обычно не погружаются морские звери так глубоко, вся их жизнь и пища в верхнем слое моря. Ну и черт с вами – плывите, пока не надоест. Их голоса на магнитофон записали, как положено – после, вместе с выпиской из корабельного журнала, передадим ученым, для сведения.
В каюту идти уже не хотелось, так что я сидел и дремал в кресле тут же в ЦП. Обычная рабочая обстановка – лампы тускло светятся, чтобы отметки на экранах были лучше видны (и экраны здесь, электронно-лучевые трубки, а не жидкокристаллические, как в следующем веке – но о том опять же промолчу). И десяток офицеров в креслах перед пультами заняты своим делом. Всплыли снова на глубину девяносто, курс прежний. А эти «свистуны» за бортом все не уходят. Однако нам они уже не интересны.
– А что было потом? – нетерпеливо спрашивает Софи. – Что-то необычное?
Ну, отчего ж даме не подыграть? Когда мы к базе подошли, в точку рандеву, то есть места встречи, где нас корабли ждали, два сторожевика, до базы сопроводить – всплываем, а на палубе эти самые «объекты» разлеглись и нас, на мостик вышедших, приветствуют русским языком. Люди-рыбы, советские ихтиандры, секретная программа МГБ. А может даже не советские, а политэмигранты из затонувшей Атлантиды – но я к этим тайнам, сами понимаете, не допущен. Мужчина и женщина, в чешуе, лица зеленые, волосы серебристые, ну а жабры, вероятно, на спине. Так что Беляев с натуры свой роман писал.
У Анны Андреевны и Софи лица – это надо видеть! Ефремов внешне невозмутим – ну, если он «посвященный», то вполне может и это тоже правдой счесть. Моя Анюта смотрит со смешинкой – поняла, и не забыла, как сама американцу вешала лапшу, теперь ждет, чем завершится. И Юра тоже сообразил – ну да, кто в свое время про «подводные силы коммунистического Марса» дезу распространял? Ну а Лючия недоуменный взгляд переводит на меня, на Аню, на своего мужа – пытается понять, правда или нет?
