Слушая, Кир ладонью сгребал со стола крошки. Стряхнув их все обратно, он встал.
– Тиссаферн уехал нынче утром. Возможно, ростовщики Сард позакрывали свои лавки, но как быстро могут разлетаться вести? Могу ли я их опередить? Золото есть в Византии, в четырех днях пути к северу. Мое имя и печать там по-прежнему в силе. Сколько нам нужно денег?
Люди за столом воззрились на него. Первым из персов заговорил Оронт:
– Повелитель, если черпать новые долги из царской казны, нам перестанут ссужать. Ты будешь не только унижаться с протянутой рукой перед менялами Византия, но и уронишь честь царствующего дома! Надо изыскать какой-то другой способ. Прошу тебя!
Кир слушал, прищурившись. Досадливо дернул головой, припоминая, что Оронт не знает его истинных намерений и не понимает угроз, которые могут встать на пути. Но и при этом хранить учтивость было трудно.
– Военачальник Оронт. Тиссаферн нарушил пределы доверия, означенные ему моим братом, царем Артаксерксом. Хорошо ли, худо ли, но при любом из раскладов я должен иметь золото, чтобы заплатить своим людям. Куда бо́льшим бесчестьем будет распустить армию наемников, чтобы те разнесли весть, что, дескать, Персия не может заплатить им свои долги! Нет уж. – Он сделал задумчивую паузу. – На задуманное мной нужно еще девяносто тысяч дариков. И еще вдвое больше, если я смогу их раздобыть. Такое количество даст мне возможность дышать и запас времени достаточный, чтобы обратиться к моему брату за решением важнейшего вопроса, от которого я не отступлюсь. Ты понимаешь меня?
Перс передумал ограничиваться поклоном и, отойдя от стола, бросился Киру в ноги. Арией наблюдал за этим с некоторым лукавством.
– Повелитель, прошу простить мое тугодумство. Я все осознал и служу тебе.
– За что я и благодарен, – уклончиво ответил Кир, понимая, что на него смотрят эллины. – Клеарх, мне понадобится стража из твоих сограждан. Сам я в купеческий дом Византия войти не могу. С твоей спиной, я не могу настаивать…
– Заживет, пока я буду скакать, великий, – отмахнулся Клеарх. – Уж больно дело срочное.
– Вот и хорошо. Приведи десяток своих людей. Парвиз? Ты едешь тоже. Беги в дворцовые конюшни и готовь лошадей. Если по дороге впереди кто-то едет с сообщением, нам нужно его опередить, иначе мы теряем всё.
– Повелитель, можно я тоже буду тебя сопровождать? – глухим голосом спросил Оронт.
Кир, опустив глаза, покачал головой.
– Оставайся здесь. Я возьму Ариея. А ты с моим возвращением начинай готовить людей к походу.
Арией от такого решения просиял и на Оронта поглядел со снисходительной жалостью. Этот взгляд не укрылся от Кира. Сейчас собственные подчиненные вызывали в нем лишь досадливость. Некоторых из них больше заботили мелкие дрязги между собой, чем служение сыну царя.
12
Четыре дня изнурительной скачки сказывались на всех, но в особенности на Клеархе. Несмотря на легендарную спартанскую выносливость, швы у него начали сочиться после парасанга тряски на коне, которого он недолюбливал, да к тому же едва с ним управлялся. На исходе каждого дня Кир заводил коней и конников в придорожные постоялые дворы, а сам принимался ждать Клеарха, который догонял остальных лишь среди ночи. При своей гордости и личной ответственности Кир не покидал обочины дороги до тех пор, пока Клеарх не добирался до него с мертвыми от усталости глазами. Ждать с каждым днем приходилось все дольше, а спартанец тем временем серел лицом, и спина его кровоточила через повязки. Но ни единой жалобы не срывалось с его уст даже по утрам, когда боль была самой несносной.
Их маленький отряд не потревожили ни разбойники, ни городская стража Византия. К концу пути Кир мучился по каждому потерянному часу и хотел прямо с ходу устремиться к самому богатому ростовщику города. Поэтому его удивило, когда Парвиз внутри стен перехватил поводья его коня, заставляя хозяина остановиться. Под недоуменным взглядом царевича слуга поклонился так низко, что едва не сверзился на дорогу. При этом он испуганно затвердил:
– Повелитель, ты весь в поту и в пыли. Прости меня, но… у тебя на лице написано отчаяние, которое видно всем. Между тем ты проделал весь этот путь… Вели меня, ничтожного, казнить, но опрометчивой поспешностью сейчас можно сгубить все на корню. Заклинаю тебя, хозяин мой… У твоего отца здесь есть… был прекрасный дом. Тебе сейчас лучше омыться и надеть одежды, более подобающие твоему положению царского сына.
– А если, пока я омываюсь, из Сард прибудет гонец?
Верный слуга лишь сидел, не меняя согбенной позы.
Кир высвободил поводья, потирая на них пальцем узорчатую вышивку.
– Хвалю тебя, Парвиз. Ты, конечно же, прав. Но и здесь поторопись.
Не прошло и двух часов, как царевич, отмытый от дорожной пыли и в атласном хитоне, гибко спрыгнул с коня возле купеческого дома Шастра. Пока он приводил себя в надлежащий вид, Парвиз по его приказу съездил и возвестил его появление, чтобы ворота перед сыном царя были открыты. Смена облика смотрелась, что и говорить, выигрышно. Во двор Кир заходил со спокойным достоинством, а на боку у него висел меч в усыпанных каменьями ножнах (тысяч на пять дариков, не меньше). Такое проявление знатности и богатства было сейчас крайне важно.
С Шастром Кир прежде не встречался, хотя за годы слышал его имя с десяток раз. Изо всех купцов и ростовщиков Византия Шастр был, пожалуй, единственным способным перенести урон для своей мошны, когда престол откажется оплатить долг Кира. По слухам, этот человек был богат как Крез, древний царь Лидии.
При виде спешащего навстречу хозяина дома Кир с радушной улыбкой протянул руки, не давая Шастру пасть ниц, а лишь коснуться коленом дворовой плитки.
– Да будет тебе, добрый хозяин! Для тебя я просто гость. И по срочному делу розового трона. Как удачно, что ты оказался в городе, мимо которого я как раз проезжал. Византий доподлинно жемчужина запада. И мне не хотелось переносить свое дело в Сарды.
Произнося последнее, Кир пытливо вгляделся. Эту фразу они согласовали с Клеархом, чтобы увидеть, как она отзовется на толстосуме. Но тот лишь облобызал царевичу руку, припав губами к костяшкам. Бородищу Шастр вряд ли стриг хотя бы раз. Она покрывала ему все лицо, помимо лба, глаз и бугорчатого сизоватого носа. При движениях она то и дело задевала амулеты и побрякушки с драгоценными камнями, которые в такт позвякивали.
– Я не имею слов, чтобы выразить мое почтение. Долгие, долгие годы я мечтал с тобою встретиться. И семейство мое будет несказанно радо, когда я сообщу ему о твоем приходе. Все будут вне себя от счастья!
Кир ощутил укол вины, вспоминая слова Оронта. Трудно смотреть человеку в глаза и при этом его губить. И тем не менее Кир заставил себя улыбнуться шире. Правота на его стороне, а став царем, он за все воздаст сторицей. За это Кир сейчас и держался, изгоняя из сердца тихий стон совести.
– Сожалею лишь о том, что не могу задержаться и познакомиться с твоей семьей, любезный Шастр. До меня дошла весть о большом восстании во Фракии. Мятежники должны быть сурово наказаны. Подо мной двенадцать тысяч наемного войска, лучшего в Греции. Таким воинам нужно и должно платить. Разумеется, брат мой Артаксеркс этот долг оплатит. А я в знак ручательства готов приложить свою печать. У тебя здесь найдется тысяч девяносто? Я привел с собой людей, которые понесут сундуки.
