– Говорю же тебе, Джим, я никогда раньше не видел этих девчонок.
– Попрошу не называть меня Джимом, когда я на службе, – отозвался вспотевший полицейский. – Итак, сколько девушек ты видел у ручья?
– Ладно, чертов мистер Грант. Четырех.
– Ругаться тоже ни к чему. Я лишь выполняю свою работу.
– Полагаю, ты знаешь, – сказал извозчик, достав мешочек с карамелью и напоказ посасывая одну конфетку, – что я даю эти показания бесплатно, просто так. Я оказываю вам услугу – не забывайте об этом, мистер Грант.
Джим отказался от предложенной карамели и продолжил:
– Что ты делал после того, как мистер Фитцхуберт пошел в сторону Скалы?
– Полковник просыпается, вопит, что пора ехать домой, и вот я иду за мистером Майклом, а тот, представляешь, сидит на бревне. Девчонок уже не видать.
– Как далеко было от этого бревна до озера?
– Слушай, Джим, ты и сам прекрасно знаешь. Черт возьми, да все в полиции – и не только – знают точное место. Я сам показывал его мистеру Бамферу в воскресенье.
– Ладно, я лишь проверяю факты… Давай дальше.
– Так вот, Майкл садится на своего арабского пони, на котором дядя позволяет ему ездить, и скачет домой в Лейк-Вью.
– Прелесть! Везет же некоторым… Слушай, Альберт, не мог бы ты попросить достопочтенного как его там одолжить мне пони, чтобы я показал его в Гисборне? Лучше этой лошадки здесь не найдется на пятьдесят миль вокруг. Ни седло, ни уздечка не понадобятся, только сам пони на денек. Полковник в курсе, что я неплохо обращаюсь с лошадьми.
– Если ты думаешь, что я притащился сюда из самого Лейк-Вью, чтобы выклянчить для тебя арабского пони… – начал Альберт, поднимаясь. – Вопросов больше нет? Тогда я пошел. До встречи.
– Стой, еще один вопрос, – крикнул Джим, дергая его за полы пальто. – Ты говоришь, мистер Фитцхуберт сел на пони и направился домой вслед за повозкой, верно? Ты видел его всю дорогу?
– У меня нет глаз на чертовом затылке. Часть пути он ехал сзади, чтобы не пылить на нас, а часть держался впереди, в зависимости от дороги. Я особо не присматривался, но мы точно прибыли к воротам Лейк-Вью одновременно.
– Во сколько это примерно было?
– Около половины восьмого. Помню, повариха оставила мне ужин в духовке.
– Спасибо, мистер Кранделл. – Молодой полицейский с некой педантичностью закрыл блокнот. – Наша беседа будет полностью записана и показана вам для подтверждения. Теперь можете идти. – Разрешение было лишним – Альберт уже накидывал уздечку на буланого коба
[11], привязанного на полянке с клевером на другой стороне дороги.
Три утра подряд австралийские жители вместе с беконом и яйцами за завтраком поглощали изобилующие деталями статьи о «Таинственном происшествии в колледже», как теперь его называли в прессе. Хотя не появилось никакой новой информации и ни одной зацепки с субботнего вечера, когда Бен Хасси сообщил о пропаже девочек и их воспитательницы, публика требовала новостей. С этой целью в колонки, напечатанные в среду, для пущей остроты добавили фотографии Хэддингем-Холла, родового поместья достопочтенного Майкла (на снимке его сестры играют со спаниелем на террасе), и, конечно, прекрасной Ирмы Леопольд, которая с наступлением совершеннолетия должна была унаследовать миллионы. Бамферу все это не нравилось. Проконсультировавшись со своим другом, детективом Лаггом, работавшим на Расселл-стрит, он решил снова попытаться вытащить какие-нибудь конкретные сведения из Эдит Хортон. Поэтому в среду восемнадцатого февраля в восемь утра он прибыл в колледж Эпплъярд вместе с юным Джимом на парном экипаже, чтобы отвезти Эдит Хортон и учительницу французского на площадку для пикника у Висячей скалы.
Хотя эта задумка казалась ей несколько легкомысленной, миссис Эпплъярд не могла возражать. Полиция, как сказал Бамфер, делала все возможное, чтобы разобраться с таинственным происшествием, и, по его мнению, которое совпадало с мнением детектива Лагга, было необходимо отвезти Эдит, главного свидетеля, к месту исчезновения, дабы помочь ей все вспомнить. Зная об ограниченных умственных способностях и безграничном упрямстве девочки, вероятно, пострадавшей от сотрясения, директриса сочла поездку пустой тратой времени, о чем и сообщила Бамферу. Тот не согласился. Бамфер не отличался изысканными манерами, зато хорошо знал свое дело и повидал самые разные реакции людей на полицейский допрос. «Мы все пытаемся заставить Эдит вспомнить хоть что-нибудь, а это, возможно, лишь больше сбивает ее с толку, – сказал он. – Бывает, люди с самыми ужасными воспоминаниями становятся полезными свидетелями, едва только возвращаются туда, где все началось. На этот раз не будем давить на нее…» Настроившись на спокойный лад, констебль позволил себе наслаждаться поездкой, тем более что рядом сидела красивая Мадемуазель в шляпе с широкими полями. В отеле Вудэнда, когда меняли лошадей, он даже угостил ее бренди с содовой, а для Эдит и молодого Джима купил лимонад.
Теперь они стояли на том же самом месте на площадке для пикника, где Эдит и три другие девочки переходили ручей у озерца в День святого Валентина. Прямо впереди ветви деревьев отбрасывали чуть колышущиеся тени на залитый солнцем склон Висячей скалы. «Похоже на синее кружево, – подумала Мадемуазель. – И как нечто столь чудесное может причинять зло?»
– Что ж, мисс Эдит! – Полицейский улыбался девочке и держал себя по-отцовски терпеливо. – В каком, говоришь, направлении вы пошли отсюда в тот день?
– Не знаю. Я же сказала, для меня все эти эвкалипты выглядят одинаково.
– Эдит, chérie
[12], – обратилась к ней Мадемуазель, – может, расскажешь сержанту, о чем вы, девчата, болтали тогда?.. Не сомневаюсь, что они о чем-то да болтали, мистер Бамфер…
– Точно, – поддержал полицейский. – Хорошая идея. Мисс Эдит, кто-нибудь предлагал, куда именно пойти дальше?
– Марион Куэйд дразнила меня… Марион бывает очень противной. Она сказала, что этим верхушкам миллион лет.
– Вершинам. Так вы пошли к вершинам?
– Наверное. У меня болели ноги, я не обращала внимания. Хотела сесть на какое-нибудь бревно и отдохнуть, но они мне не разрешили.
Бамфер бросил полный надежды взгляд на Мадемуазель. Конечно, в лесу полно упавших деревьев и веток, но это уже начало.
– Раз вы сказали про бревно, мисс Эдит, может, припомните и что-нибудь еще? Просто осмотритесь, вдруг увидите что-то знакомое. Пеньки, папоротники, камни странной формы?..
– Нет, – ответила Эдит. – Ничего такого.
– Ну да ладно. – Полицейский решил продолжить допрос после обеда. – Мадемуазель, где бы нам перекусить?
Джима отправили к экипажу за сэндвичами, а остальные устроились на траве, и вдруг Эдит ни с того ни с сего выдала:
