Майк понимал, что они правы. Вскоре Альберта отправили к гостье с запиской, в которой предлагалось назначить встречу на завтрашний день, на что мисс Леопольд ответила крупным размашистым почерком, что будет рада увидеть Майкла за чаепитием. Написала она это на лучшей почтовой бумаге розового цвета.
Принять взвешенное и разумное решение вечером – это одно, а вот исполнить его на следующий день – совсем другое. Майкл шел к дому садовника, волоча ноги. О чем он, черт возьми, будет говорить с незнакомкой?
Миссис Катлер с сияющей улыбкой встретила его на крыльце.
– Я отправила мисс Ирму в сад, чтобы бедняжка немного подышала свежим воздухом.
В небольшой решетчатой беседке, увитой зеленью, был накрыт чайный столик с вязаной скатертью. Посетителя ждал шезлонг с красной бархатной подушкой в форме сердца. «Бедняжка» сидела в пене из муслина, кружева и красных лент под сенью темно-красных вьющихся роз, что напомнило юноше о валентинках от его сестер.
Хотя Майк не раз слышал, что Ирму Леопольд называли «писаной красавицей», он оказался не готов к настоящей изысканности этого милого серьезного лица. Она выглядела моложе, чем он ожидал, почти ребенком, – пока не улыбнулась ему и не протянула с легким взрослым изяществом руку, украшенную восхитительным изумрудным браслетом.
– Как мило, что вы наконец-то навестили меня! Надеюсь, вы не против выпить чаю здесь, в саду? А вам нравятся глазированные каштаны, в смысле настоящие французские? Я вот их обожаю. Шезлонги обычно неустойчивы, но миссис Катлер уверяет, что с этим все в порядке. – Радуясь тому, что ему не приходится принимать активное участие в беседе (по его скромному опыту, писаные красавицы оказывались пугающе глупы), Майк опустился на продавленный лежак и честно ответил, что нет ничего лучше, чем выпить чаю в саду. Это напоминало ему о доме. Ирма снова улыбнулась, и на этот раз Майк заметил ямочку, о которой вскоре всем станет известно. – Папа у меня замечательный, но есть на свежем воздухе отказывается. Говорит, это варварство.
– Мой тоже. – Майкл улыбнулся в ответ, сел поудобнее и без спроса взял себе глазированный каштан. – Зато сестры любят пикники… О боже, как бестактно, что я за идиот… не собирался говорить ни о каких пикниках, будь они неладны.
– Прошу, не надо расстраиваться. Тот страшный день все равно не идет у меня из головы… что говори о нем, что молчи.
– И у меня, – тихо отозвался Майк, и между ними словно выросла Висячая скала во всей ее мрачной красе.
– Вообще-то, я даже рада, – наконец сказала Ирма, – что вы упомянули пикник. Теперь мне проще будет поблагодарить вас за то, что вы сделали на Скале…
– Пустяки, – пробормотал юноша, опустив взгляд на свои безупречные английские сапоги. – Благодарить надо моего друга Альберта.
– Майкл, доктор Маккензи не разрешает мне читать газеты, и я даже не знаю, кто такой этот Альберт.
Майкл пустился в рассказ о спасении Ирмы, в котором Альберт выступил героем и организатором всей затеи.
– Извозчик моего дяди. Отличный парень! – закончил он свое повествование.
– Когда я смогу с ним повидаться? Он, наверное, считает меня чудовищно неблагодарной.
Майкл рассмеялся.
– Только не Альберт. – Его друг был таким скромным, таким храбрым, таким умным… – Но вы все равно должны с ним познакомиться…
Ирма не отрывала взгляда от покрасневшего лица юноши, сидевшего напротив, который страстно расхваливал своего приятеля. Ей уже поднадоело слушать о неизвестном Альберт, и тут появилась миссис Катлер с чаем, и шоколадный торт стал новой темой беседы.
– Когда мне было шесть лет, – поведал Майкл, – я в один присест съел торт, который испекли на день рождения моей младшей сестры.
– Слышали, миссис Катлер? Отрежьте-ка мне скорее кусочек, пока мистер Майкл все не проглотил. – И наконец молодые люди хорошенько посмеялись.
Вырвавшись тем вечером из-за стола после ужина, Майкл взял керосиновый фонарь и две бутылки холодного пива и пошел в конюшню. Извозчик лежал в кровати нагишом, читая советы по ставкам на скачки в журнале «Хоклет». Подрагивающий свет свечи рябью падал на мощную грудь Альберта, покрытую жесткими черными волосами. Драконы и русалки извивались с каждым движением мускулистой руки, показавшей на сломанное кресло-качалку у крошечного окна.
– Здесь чертовски жарко даже после заката, но я уже привык. Снимай жакет. Вон там на полке пара кружек. – Кружки тут же были наполнены и превратились в бассейн для разнообразных насекомых, сбежавшихся на яркий свет. – Как хорошо, что ты снова на ногах, Майк. – Повисла старая добрая тишина, которую теперь нарушил Альберт: – Я сегодня видел тебя на лужайке с мисс этой, как ее там?
– Боже! Чуть не забыл! Она попросила завтра покатать ее на плоскодонке.
– Тогда я привяжу лодку перед сараем и оставлю жердь на столе. Будь осторожен с корнями лилий на мелкой стороне.
– Конечно, я же не хочу, чтобы бедняжка свалилась в грязь.
Альберт ухмыльнулся.
– А будь на ее месте мисс Бутылочные ноги, ей бы не помешало окунуться. Эти тихони, Майк, с ними хуже всего… – Он подмигнул и глотнул пива.
– Кстати, – смеясь, добавил Майк, – Ирма Леопольд очень хочет с тобой встретиться.
– Вот как? Черт, холодное пиво сейчас – самое то.
– Она понятия не имела, кто нашел ее на Скале, пока я не рассказал. Может, придешь к лодочному сараю завтра днем?
– Еще чего! – Сделав еще один глоток, Альберт стал насвистывать песню «Две маленькие девочки в синем».
Едва он остановился, чтобы перевести дыхание, как Майк вставил:
– Когда у тебя получится? – Альберт сменил тональность и начал свистеть мелодию с самого начала, добавляя собственные раздражающие выкрутасы. Устав, он замолчал, и тут Майк повторил вопрос: – Ну? В какой день?
– Ни в какой. Уж в этом можешь на меня положиться.
– И что я, черт побери, должен ей сказать?
– Дело твое. – Альберт опять засвистел, а Майк, рассердившись, оставил пиво недопитым и ушел.
На следующий день Ирма ждала Майка на скамейке в лодочном сарае, когда вдруг услышала скрип колес по гравию и, подняв голову, заметила широкоплечего парня в линялой голубой рубахе, что вез тачку по тропинке, окаймляющей озеро. Двигался он так быстро, что когда она встала и позвала его из сарая, молодой человек уже скрылся за кустарниками и, похоже, не слышал окликов. Ирма крикнула еще раз – достаточно громко, чтобы он замер, обернулся и пошел обратно. Наконец парень оказался прямо перед ней, и она могла рассмотреть его простое широкое лицо с красно-коричневой кожей под копной взъерошенных волос. Взгляд глубоко посаженных глаз казался сосредоточенным на каком-то невидимом предмете над ее головой.
– Вы звали меня, мисс?
– Я кричала тебе, Альберт! Ты ведь Альберт Кранделл?
