– Спятил! Вот погоди, и тебе приснится что-нибудь такое.
Майк встал и зевенул.
– Спятил или нет, на сегодня хватит, Альберт. Еще немного выпью и спать. Спокойной ночи.
Хотя туман рассеялся и солнце уже вышло, когда Майк завтракал на следующее утро, свет еще не достиг садов на затененной стороне горы Маседон. Он в последний раз глянул из окна столовой на озерцо, укрытое густой тенью и смахивающее на серый холодный камень. Лишенная своей летней красоты, гора казалась такой же унылой, как сырые кембриджские поля. Подняв чемодан, Майк вздохнул, надел пальто и пошел к конюшне. Альберт собирался отвезти его на поезд до Мельбурна и поливал из шланга кирпичную дорожку; Тоби уже был запряжен в повозку.
Коб спешил двинуться в путь и тряс головой с короткой подстриженной гривой, звякая блестящими удилами.
Едва они выехали с аллеи на дорогу, как Альберт остановил резвого коня, увидев мальчишку на велосипеде с пачкой утренней почты в замерзшей руке.
– Вот капли от кашля для кухарки, мистер Кранделл, возьмете? Минутку, тут еще письмо для вас.
– Смеешься? Мне писем никто не присылает.
– Я умею читать. Вы мистер А. Кранделл, так ведь?
– Тогда давай сюда и не лезь не в свое дело. Черт, вот это да. От кого же оно?
Остаток пути до станции Маседон в повозке стояла тишина. До прибытия поезда оставалось целых десять минут, и начальник станции, состоявший в дружеских отношениях с Альбертом, пустил их погреться у камина в своем кабинете.
– Не собираешься открыть письмо? – спросил Майк.
– Честно сказать, я не очень хорошо разбираю буквы с завитушками. Другое дело – печатные. Может, прочитаешь мне вслух?
– Господи, а вдруг там что-нибудь личное?
Альберт улыбнулся.
– Разве что за мной гонится полиция… Давай, вперед.
Альберт, не стеснявшийся говорить о тюрьме в Тувумбе и позволявший читать его личную корреспонденцию, продолжал удивлять и все больше интересовать Майка. Дома к письмам, разложенным дворецким ровными рядами на столе Буля
[27], относились практически со священным трепетом. С чувством, будто он собирается ограбить банк, Майкл взял письмо, вскрыл его и начал читать.
– Из отеля «Галлефейс»…
– Не слыхал, это где такой?
– Похоже, написали его там, а отправили позже из Фримантла.
– Ближе к делу – скажи, о чем пишут. Потом уже дома сам гляну.
Письмо было от отца Ирмы Леопольд. Тот благодарил мистера Альберта Кранделла за участие в поисках и спасение его дочери на Висячей скале. «Как я понимаю, вы юноша молодой и неженатый. Мы с супругой будем крайне рады, если вы примете вложенный чек в знак нашей бесконечной признательности. Мой солиситор сообщил, что сейчас вы работаете извозчиком. Ежели в будущем вы пожелаете сменить место трудоустройства, прошу сообщить мне на адрес банка, указанный ниже…»
– Во дела! – Дальнейший комментарий, если таковой последовал, был заглушен ревом экспресса, подъезжающего к станции.
Майк сунул письмо в замерзшую ладонь Альберта, взял чемодан и зашел в ближайшее купе, как только поезд тронулся с платформы. Пять минут спустя Альберт все еще стоял перед камином начальника станции, рассматривая чек на тысячу фунтов.
Отели пока не открылись, однако мистера Донована из «Железнодорожной гостиницы Донована» разбудил настойчивый стук в боковую дверь закрытого ставнями бара, куда он и вышел в одной пижаме.
– Какого… а, это ты, Альберт! Мы открываемся только через час.
– Мне плевать, открыто у тебя или нет. Двойной бренди и пошустрее.
Мистер Донован, добрая душа, привыкшая к требованиям клиентов, отчаянно нуждающихся в крепкой выпивке до завтрака, открыл бар и без лишних вопросов достал бутылку и стакан.
Альберт к этому времени находился в таком же душевном и физическом состоянии, как в тот запоминающийся день, когда он вылетел из седла Каслмейнского Чуда. Он направлялся домой и на полпути по Мейн-стрит заметил ирландца Тома из колледжа, который вел крытый экипаж по другой стороне дороги. Альберт не был настроен болтать с Томом или кем-либо еще, поэтому лишь приподнял хлыст в знак приветствия. Том, однако, притормозил у обочины, усиленно кивая и мимикой подзывая Альберта. Тот нехотя остановился. Том спрыгнул с экипажа, перебросил поводья через шею терпеливой бурой кобылы и перешел дорогу к повозке.
– Альберт Кранделл! Я не видел тебя с того воскресенья на Скале с сыщиками. Читал утреннюю газету?
– Еще нет. Я не особый любитель газет, читаю только ради скачек.
– Значит, ты не слышал новости?
– Черт возьми! Хочешь сказать, нашли еще двух пропавших девушек?
– Да нет, про них, бедняжек, ничего не слышно! Смотри, на первой полосе – «ПОЖАР В ГОРОДСКОМ ОТЕЛЕ, БРАТ С СЕСТРОЙ ПОГИБЛИ В ОГНЕ». Проклятье! Вот так смерть. Как я сказал Минни, у нас сейчас не одно, так другое.
Альберт быстро просмотрел статью, в которой рассказывалось, что в отеле в качестве прежнего адреса мисс Дора Ламли указала «Колледж “Эпплъярд”, Бендиго-роуд, Вудэнд». Альберт сочувствовал несчастным, сгоревшим заживо в постели, однако его мысли были заняты другими, более важными делами.
– Ну, я поеду. Тоби не любит долго стоять на месте.
– Отличный у тебя коб, Альберт.
– Живенький, – подтвердил тот. – Осторожно, не трогай хвост, пока он запряжен, – ему это не нравится.
– А кому понравится?.. Кстати, ты случаем не знаешь, вдруг в Маседоне нужна семейная пара? Мы с Минни женимся в понедельник после Пасхи, а затем будем искать работу.
Альберт спешил добраться до своего чердака, чтобы вновь прочитать письмо мистера Леопольда, и уже натягивал поводья, однако упоминание о работе навело его на мысль. Том продолжал болтать:
– Тетушка Минни хочет, чтобы мы помогли с ее пабом в Пойнт-Лонсдейл – я тебе говорил, что мы проведем там медовый месяц? Но я предпочел бы заниматься лошадьми, а Минни… ты не видел, как моя Минни порхает по дому! А как она чистит серебро!
– Я буду иметь тебя в виду, Том. Вполне вероятно, что появится местечко после Пасхи. Пока. – И Альберт поскакал к повороту на Верхний Маседон.
Так, перейдя дорогу до повозки, Том устроил будущее для себя и Минни – о такой счастливой семейной жизни они и мечтать не могли. Еще одна часть сети событий у Висячей скалы близилась к завершению, причем завершилась прекрасными, неожиданными радостями, среди которых был уютный домик, построенный за конюшней в Лейк-Вью и впоследствии заполненный детьми с веселыми глазами, как две капли воды похожими на ирландца Тома. Один из них в дальнейшем стал грумом в конюшне на ипподроме в Колфилде и добился вечной славы для себя и родителей, когда его лошадь пришла второй из двадцати семи на Кубке Колфилда. На этом нас перестают интересовать судьбы Тома и его Минни, являющихся лишь тонкими ниточками в сети событий, связанных с «Тайной колледжа», которые вскоре примут новый и неожиданный поворот.
