Всё изменилось, когда во главе «Марханова братства» встал Алер Кондар. Талантливый организатор и полководец, он сумел сделать то, чего не смогла Церковь – уничтожить Орден одним ударом. Многие ждали, что после этого он станет правителем, и искренне благодарная страна приняла бы его с восторгом, но он отдал трон иноземному принцу, тем самым не дав повода для обид ни одной из знатных фамилий Мейорси. Сам же он он предпочёл стать маршалом, в каковом качестве и начал готовить военные походы на соседние страны. Западная Арса была покорена им с лёгкостью необыкновенной – большая часть бежавших из Мейорси «ястребов» переселилась именно туда, и теперь они оказали активную помощь своим собратьям. С Ралиной, Гарноссой и Чемером Кондару пришлось труднее, но успех неизменно сопутствовал ему. При этом его не интересовали ни власть, ни земли. Его целью были только маги, ибо Орденом он, как выяснилось, отнюдь не собирался ограничиваться. Самым же удивительным было то, что он и сам был магом.
Маг-предатель, маг-ренегат, лютой ненавистью ненавидящий своих бывших собратьев… О его жестокости ходили легенды. Из-за одного укрытого волшебника мог сгореть целый квартал, а то и город, впрочем, волшебниками он не ограничивался, безжалостно вырезая всех, кто имел к магам хоть какое-нибудь отношение. А чего стоила его Башня, единственная уцелевшая часть орденской Цитадели! Из всех попавших туда магов живыми её покинули только двое: Джернес и Марсан, один искалеченный физически, другой – душевно (физически, впрочем, тоже). Друзья и сторонники называли главу «Братства» Неистовым и Бешеным, враги прозвали его Палачом. Говорили, что король Рисарн пытался образумить Кондара, с фактами на руках доказывая ему, насколько эта бесконечная война истощает страну и казну. Но тот в ответ отрезал: «Я не лезу в гражданские дела, не лезьте и вы в военные».
Рисарн предпочёл не убеждать его, что военные дела неизбежно влияют на гражданские, а обратиться к пока ещё не затронутым войной странам с просьбой о помощи. Сам он опасался трогать главу «Марханова братства», популярного как в войсках, так и в народе, хотя и те уже начали уставать от бесконечных войн и мечтать о мирной жизни. Да и Рисарну надоело быть карманным королём при собственном маршале, а найти союзников не составило труда. Дальним соседям Мейорси не хотелось разделить судьбу ближних, их маги боялись за себя, уцелевшие орденцы жаждали мести или справедливости, что, впрочем, почти одно и то же. Некогда Кондар взял Цитадель изнутри, до времени держа коллег в неведении о своих изменившихся взглядах, теперь против него самого применили схожую тактику. По стране прокатилась волна убийств и арестов, сам Кондар получил палицей по голове от засланного к нему магами агента. И ухитрился выжить.
В общем, ничего удивительного, что лезть в эту душу Элане совсем не хотелось.
– Страшно подумать, что было бы, объединись он с Райветом, – Джернес передвинул чернильницу на столе. – Новая война как минимум. И ведь он почти дошёл! Если бы не случай…
– И теперь вы хотите, чтобы я распотрошила его память, докопавшись до истоков его ненависти?
– Да. Ведь должна быть какая-то причина! Он не мог так просто поверить в то, что несли эти злобствующие фанатики, он слишком умён и независим, чтобы попасть под их влияние. Знаете, я бы не удивился, если бы он попытался изменить политику Ордена. Разговоры о том, что это надо сделать, велись уже давно, хотя дальше разговоров дело так и не пошло. Я бы понял, если бы он просто поднял восстание, осуществил переворот и на этом успокоился. Если бы не его идефикс об уничтожении всех магов, он бы прожил ещё долго, и, вероятно, умер бы в своей постели, окружённый всеобщей любовью и уважением. Но откуда в нём эта ненависть? Ведь никто из нас не сделал ему ничего плохого! Когда мы сумели внедрить в его окружение Диама, тот позволил мне однажды увидеть его глазами обращение Кондара к войскам. Либо в Кондаре пропал великий актёр, либо он искренне верил в то, что говорил. О рабстве, в котором маги держат всё человечество, о власти, используемой только во зло, о золотом веке, который настанет после нашего истребления… В тот момент с него можно было Пророка Вещающего писать. Горящие глаза, вдохновенное лицо…
Джернес замолчал, глядя куда-то в сторону. Элана тоже молчала, не решаясь прервать его воспоминания.
– А ведь мы были друзьями, – тихо заговорил Джернес. – С самого детства. Нас было четверо, мы вместе росли и учились, потом, после сдачи экзамена на звание полного мага, я на несколько лет уехал в колонию на Острова. Все молодые маги Ордена должны были пройти практику, как вам, должно быть, известно. С Лейсоном… с Кондаром мы переписывались, редко, правда… Я не замечал в его письмах ничего необычного. Потом я вернулся, за пару лет до переворота. За это время он изменился, стал серьёзнее, даже угрюмее, чем раньше. При его способностях и энергии все ждали, что он далеко пойдёт, но он предпочёл работу в архивах, и о карьере, казалось, даже не помышлял. О своей практике он тоже предпочитал помалкивать, но в этом не было ничего удивительного – ему вполне могли доверить какое-нибудь секретное поручение, ведь наставники готовили ему большое будущее. Теперь я думаю, что тогда и произошло с ним… что-то. Что-то, что заставило его уже тогда начать готовить уничтожение Ордена. Он часто ездил по его дальним крепостям и владениям, разбирая там архивы, видимо, во время этих поездок ему и удалось наладить контакты с «Мархановым братством». И не просто наладить…
Во время переворота мне удалось бежать из Цитадели. Один из наших друзей тогда погиб, второй тоже погиб, но позже. Лейсона я также считал мёртвым, о том, что Алер Кондар и мой бывший друг – один и тот же человек, я и не подозревал… Никто не подозревал. Пока я не угодил в плен и не попал в Башню. Увидев его там, я сперва не поверил своим глазам. Потом решил, что он выполняет задание наших, и попытался сделать вид, будто не знаю его… Но он сам подошёл ко мне. Заговорил, как ни в чём не бывало, я спросил, что всё это значит, и имел неосторожность назвать его своим другом. И получил плетью по лицу. После чего он сказал, что среди магов у него друзей нет, а чтобы у меня не оставалось сомнений на этот счёт, он лично проследит, чтобы мной занялись как следует. И проследил.
– И после этого вы всё же хотите… понять его? – спросила Элана.
– Да, хочу. Все эти годы я мучился этим вопросом, и я надеюсь получить на него ответ хотя бы сейчас.
Некоторое время Элана молча смотрела на него. Вот так и понимаешь, насколько мелки все твои проблемы и неурядицы, доставлявшие тебе столько огорчений.
– Хорошо, Джернес, – сказала она. – Я попробую.
Свет факела провалился вниз, высветив высокие крутые ступени. Как закованный в цепи человек мог спускаться и подниматься по ним?
– Осторожней, госпожа маг, не споткнитесь, – сказал начальник караула.
Элана кивнула и, подобрав юбку, начала спускаться. Тесные каменные стены и низкий потолок давили, вызывая желание убраться отсюда как можно скорее. По роду своей деятельности ей не раз доводилось бывать в подобных местах, но она так и не смогла привыкнуть и каждый раз проникалась искренним сочувствием к заключённым, сидящим в подземельях подолгу, порой годами. Лично у неё уже через сутки начался бы острейший приступ клаустрофобии. Нет, что бы человек ни совершил, обращаться с ним надо по-человечески. Хотя бы ради того, чтобы самим оставаться людьми. Вот только можно ли назвать того, кто находился здесь, человеком?
